Вволю наплакавшись, Эмили завалилась на бок, свернулась калачиком на полу, продолжила ритуал серией вздохов, пошмыгала носом, икнула разок-другой и, наконец, заснула.

Проснувшись, она не заспешила в другой дом, не выбежала на мостовую. Уселась на полу и принялась размышлять, пытаясь сориентироваться в новых для себя условиях. Неизвестно, до чего бы она додумалась, если бы не новое вмешательство извне.

Пришел Джеральд. Он и раньше появлялся, чтобы обсудить текущие вопросы, так что в его приходе не было ничего нового. Поэтому мы тогда не поняли, что проблема, которую он с собой принес, представляет собой нечто новое. Он и сам этого пока еще не сознавал.

Джеральд пришел «потолковать о детишках», о новой банде, за судьбу которой он чувствовал себя ответственным. Квартировали они под землей, совершая оттуда набеги на поверхность. В этом, в общем-то, не было ничего нового. Многие селились в подземных коммуникациях города, хотя подобное и казалось странным. Ведь на поверхности пустовало немало значительно более пристойной жилплощади. Но те, подземные, в массе своей опасались полиции и чувствовали себя в трубах и бункерах в большей безопасности, жили под землей, как живут там кроты и крысы. Джеральд ждал помощи от Эмили, хотел, чтобы она поддержала его своей энергией, уверенностью, сноровкой.

Он лучился энтузиазмом — Эмили гасила его энтузиазм вялой инертностью. Для зрителя одно удовольствие. «Ага, сейчас я тебе понадобилась, и ты приполз на коленях, — как бы говорила Эмили. — А когда я с тобой, тебе до меня дела нет, ты с другими развлекаешься». Она кривила губы и отворачивалась. Он ежился, бросал на девушку искательные взгляды, вздыхал, разводил руками… в камерном спектакле пара сорвала бы заслуженные аплодисменты.

Они сыграли эту интермедию до конца. Джеральд выглядел совсем мальчиком, в драных джинсах и свитере. Утомленный, придавленный грузом множества забот. Ему бы подкормиться да отоспаться. Чем это противостояние могло окончиться? Разумеется, Эмили улыбнулась едва заметной улыбкой, о причинах которой можно было только гадать. Разумеется, Джеральд рьяно продолжил изложение мучивших его проблем, и вскоре оба уже живо обсуждали дела своей коммуны, как пара молодых родителей, озабоченных положением дел в семье. Разумеется, Эмили ушла с ним, и несколько дней я ее не видела. Проблема «подземных ребятишек» ушла с ними, но всплыла через несколько дней, и узнала я о ее сути не только от Эмили. Об этом заговорили все окружающие.

Новая проблема. Далеко ушли мы за недолгое время. Давно ли всплыли слухи о мигрирующих группах? Давно ли мы впервые — со страхом — увидели под своими окнами толпы людей, тянувшиеся сквозь город? Мы считали тогда, что достигли апогея анархии. Но прошло время, и мы задумались, как бы нам самим присоединиться к очередной толпе беженцев. В конце концов в этих толпах, на первый взгляд беспорядочных и неуправляемых, тоже правил закон — свой закон, свои правила, неписаные. И эти правила легко можно было усвоить.

Чего никак нельзя было сказать о «подземных ребятишках». Никто не знал, чего от них ожидать.