«Я не могу помочь, — сказала Тиа. — Я могу делиться только тем, что ты мне рассказывала, и нашими общими воспоминаниями. Но, подозреваю, что не видишь ты Амона».

«Мумию?».

«Да. Ты его любишь», — сказала спокойно Тиа в моей голове.

«Люблю?».

Такое было возможно? Я влюбилась в того, кого спасала? Я не могла представить, как рискую из-за кого-то жизнью. Особенно, из-за мумии. Это пугало.

— Итак, все не такое, каким кажется, — перебила мои мысли бабушка.

— Это очевидно, — сказал Оскар.

— Тогда с чего нам начать? — спросила бабушка.

Оскар сжал губы и прищурился, разглядывая меня, словно оценивая заслуги любознательного ученика.

— Мы ничего не можем поделать с памятью Лили, только дать ей время. Пока она приходит в себя, я предлагаю обучать девушек использовать силу имен и оттачивать их остальные навыки. Когда она будет готова, она сможет призвать братьев, как сделала это с гончей. Без Глаза Гора они никак не смогут возродиться сами, а Амон такой шанс не получит еще тысячу лет.

— Мы не можем просто вызвать их из загробного мира? — спросила Тиа.

Оскар покачал головой.

— Их тела и души соединены, они не могут покинуть то царство. Но вы вызвали гончую, а у нее было физическое тело за дымом. Уверен, вы сможете и пробудить их.

«А если не сможем?» — подумала я.

— Лили сомневается в нашей способности сделать это, — объяснила Тиа.

Оскар склонился и убежденно заговорил:

— Я уверен, что, если мы как-то сможем пробудить фурий в вас, мы найдем ключ к этой двери.

Может, этот ключ отопрет и мои воспоминания. Но, хотя я хотела вспомнить, часть меня боялась. А если я не смогу сделать то, что они ожидали? А если я не была готова? А если я разрушу мир? А если враг, что был близко, которого я чувствовала так же, как присутствие Тии и Эшли, найдет нас? Теперь даже ферма бабушки не была безопасной.

Я размышляла о том, какая помощь мне нужна, и сжимала кулаки, ногти впивались в ладони. Когда я выпрямила пальцы, я увидела улыбки-полумесяцы на коже, насмехающиеся надо мной. От мысли о пробуждении братьев мое сердце сжалось, кожу головы покалывало. Я не знала, хорошо это или плохо, но в одном была уверена: моя жизнь изменится навеки. Я была так поглощена тревогой, что не заметила, что кулаки сжимала не Тиа.

Прошла неделя, а память так и не вернулась. Не вернулись те воспоминания, на которые все надеялись. А все, казалось, зависело от них.

Хассан не спешил рассказывать мне, как пробудить мумий, ведь я не понимала, что делала. Скорее всего, их призыв отличался от призыва адской гончей. Я должна была знать их — вспомнить — чтобы попытаться и рискнуть. Он переживал, что, если я не справлюсь с заклинанием, я запру их навеки в загробном мире, и это ухудшит ситуацию. Он не верил, что я достаточно сильна, чтобы победить то жуткое зло без их помощи. И он не хотел, чтобы я — точнее, видимо, мы — шли не подготовленными.

Что-то было не так с моей — нашей — силой. По их словам.

Проблема была в том, что, что бы они ни делали, какие бы упражнения не повторяли, как бы ни описывали мои поступки в прошлом, память не возвращалась. Я помнила родителей, окончание старшей школы, поступление в колледж, бабушку, даже музей. Но я не помнила ничего о Египте, и, честно говоря, если бы не безумная львица, которая часами говорила мне о том, как мы оказались в одном теле, или еще более безумная фейри, постоянно общающаяся со мной, я бы спряталась в комнате под одеялом.