— В таком случае, — сказал он. — Я не против преследования.

Он притянул меня и поцеловал со страстью, которую я желала. Его руки нежно обвили меня, и я поняла, что он хотел меня так же, как я его. Мои тревоги, что он не будет испытывать ко мне тех чувств, что к Лили, уплыли, как плот по быстрой реке.

Я подняла голову, и он с любовью убрал волосы с моего лица.

— Мне нравится это тело, — сказал он. — Надеюсь, ты его сохранишь, — я вскинула бровь и отодвинулась от него.

— Ты дразнишь меня, Астен, говоря о том, что для нас невозможно. Почему ты тратишь короткое время нашего сна на такие мысли?

Он сел.

— Тиа, можно верить в то, что доказано, или в мечты. Один способ — ключ к силе. Так творят чудеса. Другой — легкий путь. Я не считаю тебя девушкой, выбирающей легкий путь.

— Ты… назвал меня девушкой.

— Ты такая и есть… леди-львица, — он провел большим пальцем по моей челюсти. — И самая красивая девушка, которую я целовал.

Слеза скользнула из моего глаза. Астен обвил меня руками и гладил спину, а через миг замер.

— Ахмос, — тихо сказал он.

Ахмос тихо стоял внизу и смотрел на нас. Трава шелестела у его ног. Я нахмурилась, ведь снова не уловила его. Насекомые, что знакомо пели в ночи, вдруг притихли. Я была так поглощена Астеном, что не заметила.

Руки Ахмоса были скрещены на груди, он смотрел на Астена взглядом, обещающим медленное убийство. Когда я выбралась из объятий Астена и спрыгнула с высокого камня, легко пролетела по воздуху и приземлилась ловко и тихо, как кошка, Ахмос перевел взгляд на меня. Моя внешность явно потрясла его.

— Тиа? — спросил он.

— Да. Ты готов, Ахмос? Эшли в порядке?

— Эшли в порядке.

Он взял меня за руку, казалось, с долей власти, я перевела взгляд с Ахмоса на Астена, стоявшего на камне. Звездный свет падал на его волосы, и он сиял, словно горел изнутри. Я никогда не видела ничего красивее. Я надеялась, что он прав. Что где-то среди звезд для нас есть место. Но если нет, у меня хотя бы было мгновение его нежности.

Я подняла ладонь на прощание, уловила его шепот среди ветра. Может, меня обманывало воображение, но я словно услышала: «Я люблю тебя». Я бы ответила, но меня уже закружил вихрь.

Я кружилась снова и снова, пока мои ноги не опустились на землю. Я сразу поняла, где оказалась. В Манхэттене.

Улица, на которой я стояла, была мне знакомой, как моя спальня. Я знала каждое здание, даже имя каждой лошади, тянущей кареты по дороге в Центральном парке. Но яркий город, который я звала своим домом, был пустым. Высокие сооружения тянулись к небу, чуть покачивались и смотрели на меня темными глазами-окнами.

Впервые в этой новой жизни, которая началась с пробуждения на ферме бабушки, я ощутила себя одиноко. Эшли не было. Тии тоже. Я дрожала и терла ладони друг о друга, зимний ветер летал по мрачному городу. Я не понимала, почему мой сон такой жуткий, тусклый и безжизненный.

Сны Тии и Эшли имели смысл. Там тоже не было людей, но они были мирными. Этот пейзаж мирным не выглядел. Он был жутким, апокалипсическим. Я шла по кварталу и искала хоть кого-то, а видела серый снег, лежащий у зданий. Он цеплялся к теням, словно боялся, что свет солнца погубит его.

Я ожидала, что, раз лежит снег, город будет веселым, как перед Днем благодарения, Рождеством и Новым годом. Но, если Рождество и близилось, признаков этого не было. В окнах магазинов не было света. Не было витрин с подарками, мишуры или гирлянд. Товары за стеклом выглядели так, словно лежали там десять лет.