- Значит, ты предпочитаешь поверить словам человека, которого знаешь несколько месяцев, чем собственной дочери?

Я с трудом скрываю свое презрение.

- Нет! - кричит она. - Нет, не смей клонить туда, Лилли Райдер. Менее сорока восьми часов назад у меня не было дочери, с которой можно было поговорить. Это были слова, которые вылетели из ее уст, когда она оставила меня. Думаешь, я не помню? Я помню всё очень хорошо. "Тебе лучше просто притвориться, что я никогда не появлялась на свет», - сказала она мне. Это были ее прощальные слова. Твои прощальные слова. Ты не имеешь права разыгрывать эту карту. Никакого права вообще! Коннор является единственным реальным и твердым в моей жизни. Боже! Почему тебе всегда надо бодаться с моими парнями? Я знаю они недостаточно хороши для тебя. По-видимому, никто не является, если он только не является крупным корпоративным магнатом с миллиардным состоянием. Я права? Ну так у меня есть для тебя новости, дорогая. Не все могут просто поразить такого человека. Не всем двадцать лет!

И тут меня осеняет. Мама боится. Боится старения. Боится стареть в одиночку.

Вот почему она слепа к тому, что смотрит ей прямо в лицо. Не потому, что она недостаточно умна, чтобы увидеть это. Она не желает видеть этого.

Этого почти достаточно, чтобы заставить меня забыть свой растущий гнев на нее, почти... почти...

- Мама, он ограбил меня, - подчеркиваю я. - Как ты не понимаешь? Человек, с которым ты встречаешься, ограбил твою дочь. Разве это ничего не значит для тебя?

Рене начинает ходить по комнате.

- Может быть она была неосторожна, и её ограбили, - выплевывает она. - Она заслужила это.

Я делаю резкий вдох.

- Что ты сказала?

- То, что слышала! - кричит мама. - Ты не можешь снова появиться в моей жизни и вести себя так, словно все просто идеально. Ты не можешь ожидать, что я брошу все из-за тебя. Рада тебя видеть? Боже, да! Мечтала ли я получить хоть какой-то знак, что ты жива, что ты всё еще помнишь меня? Каждую чертову ночь. Ты не можешь указывать мне, что делать. Это моя жизнь, Лилли. Моя! Я больше не отвечаю за тебя. Спасибо тебе за твое осуждение. Но нет, спасибо. Я буду придерживаться того, что у меня есть. Того, что я знаю. Того, что безопасно.

- Так вот оно что? - тихо спрашиваю я.

Мои эмоции утихают. Всё, что я чувствую, это пустота, растущая внутри.

- То есть слова Коннора ты ставишь превыше моих? Ты выбираешь его, а не меня?

Рене поворачивается от окна.

- Он все еще там, - говорит она тихо. - Он там, ждет меня. Коннор хороший человек, Лилли. Я всего лишь хочу, чтобы ты дала ему шанс.

- ОН МЕНЯ ОГРАБИЛ! - взрываюсь я.

Рене качает головой.

- Может быть он сделал это. Может нет. Я никогда об этом не узнаю, - с грустью говорит она.

- Мама, смотри, - говорю я мягко, подходя к ней и беря ее за руку.

Я чувствую, что прогресс, который мы сделали прошлой ночью, идет коту под хвост. И я не хочу этого. Я не хочу потерять ее из-за чего-то незначительного, как это.

- Я знаю, что ты не хочешь верить в это. Но зачем мне врать? Ты видела, как я выглядела, когда появилась в забегаловке. Ты думаешь я шла десять часов в дождь, в снег, в слякоть, в темноте ради удовольствия?

Я качаю головой.

- Я шла, чтобы увидеться с тобой. Я приехала сюда только ради этого. Сейчас я должна быть в Калифорнии, работать в Стоунхарт Индастриз. Я вернусь завтра. Пожалуйста, пожалуйста. Не делай выбор между мной и ним. Я не знаю, что я бы делала на твоем месте. Я не знаю, как вы жили с Коннором. Может быть это было здорово. Если так, я счастлива за тебя. Но мама..., - я беру ее за плечи и смотрю ей прямо в глаза. - Будь честна с собой. Будь с Коннором. Я не говорю тебе бросать его. Ты можешь сделать свой собственный выбор. Но я прошу тебя поверить мне, когда я говорю, что это он ограбил меня.