– Спецподразделение – так оно называется, да.

– У организации нет названия, но так мы зовем ее.

– Некоторые из мужчин были отмечены оранжевой чертой… что это значит? – Она указала на Джима. – Как он, например.

– В таких случаях прошла информация о летальном исходе, но тело не было получено или визуально подтверждено.

– Джим вполне жив и здоров.

– Это так.

Последовала пауза, и Мэлс вспомнила, как прижималась к мужчине, они синхронно двигались под простынями… так близко, сердце к сердцу, весь мир исчез, мощь и страсть между ними унесла их прочь.

– Что я могу сказать, чтобы помочь тебе в этом? – прошептал он. – Что могу сделать?

– Скажи, куда ты уезжаешь.

– Я не могу.

– Или тебе придется убить меня, это хотел добавить.

– Никогда. Не тебя.

Очередная заминка, и в напряженном молчании Мэлс вспомнила каждый свой шаг на пути сюда: когда она закончила просматривать ту флэшку, ее охватила потребность встретиться с ним. Быстрый звонок ее знакомым в ОПК сообщил, что его не арестовали, не было даже зацепок о его местонахождении. В конечном итоге, она решила приехать сюда, потому что Джим Херон – ее единственная ниточка.

И вот она здесь, стоит без слов.

Она хотела закричать на Матиаса, будто он прожил свое прошлое только, чтобы вывернуть ее наизнанку.

Она хотела отгородиться от их… Боже, это даже не назовешь отношениями, ведь так? Скорее столкновением, в котором разбили нечто большее, чем просто ее машину.

Она хотела заключить его в объятия… потому что, смотря в его лицо, она чувствовала, что это могло быть правдой… вещи, которые он передал ей на «СанДиск»… и то, кем они были друг для друга. В этой ситуации столько странного, но чувства… могли ли они быть настоящими?

– Что дальше? – хрипло спросила она, по большей части обращаясь к себе.

– В смысле?

– Мне кажется, что даже если я вызову сейчас полицию, ты скроешься.

Он склонил голову.

– Да.

– Так, что ты собираешься делать до конца своей жизни? Убегать?

– Избегать смерти. Пока она не найдет меня и не отправит в Ад. А это случится.

Холодок поднялся по ее спине, защекотав затылок, придавая четкость ее ощущениям – начиная от соснового запаха в воздухе и заканчивая холодом ночи и ленивыми, прогуливающимися облаками над головой.

Матиас казался до боли печальным.

– Мэлс, мне нужно, чтобы ты знала, я понятия не имел, что делать. Амнезия была настоящей, и когда воспоминания начали возвращаться ко мне, я скрывал их от тебя, потому что… то выражение на твоем лице в гостиничном номере этим утром – я никогда не хотел его увидеть… и я знал, что оно меня ждет. Я знал, что это неизбежно. Дело в том, что во всех моих воспоминаниях не было хороших новостей… ничего хорошего. Но с тобой я был другим. – Он пропустил пальцы сквозь волосы и дотронулся до своего глаза, пробежав по выцветшим шрамам. – Это я не в силах объяснить. Просто не могу… но это не грим и линзы. Богом клянусь. То же верно по поводу импотенции. Я не лгал об этом.

Черт. Он поразил ее своей честностью, весь он казался обнаженным перед ней.

Но разве не так поступали все лжецы? Они выглядели так, будто читали Евангелие… и каким-то образом чувствовали, что именно сработает с жертвой, какой подход, комбинация жестов и слов возымеет успех.

Хороший лжец – нечто большее, чем просто выдумщик. Он – эгоистичный искуситель с проработанным планом.

– Я не могу поверить тебе, – сказала она хрипло.

– И я не виню тебя. Однако это – правда. Моя расплата настигнет меня… так или иначе прошлое возьмет свое, и меня это устраивает.