Джим стоял без защиты у арендованного автомобиля, такая же очевидная цель, как и гребаный дартс.

Матиас среагировал молниеносно, бросился на пути второй пули, становясь человеческим щитом, чтобы защитить мужчину. Он летел по воздуху, каким-то образом идеально рассчитав время прыжка и траекторию.

Почувствовав, как пуля, прорвав грудную клетку, попала в сердце, он подумал… ну, вот оно. Его последнее мгновение на земле.

И все казалось правильным, очень правильным. Он творил столько ужасного, столько зла, десятилетиями, но, по крайней мере, он закончил на высокой ноте, правильной ноте… дав Джиму достаточно времени достать пистолет и убрать убийцу.

Что он и сделает. Херон – один из лучших. Всегда им был.

Он позаботится о деле, он и его смертельно опасный напарник.

И Мэлс узнала правду, даже если не могла поверить в нее.

В кратком состоянии невесомости, когда Матиас упал на землю, его глаза обратились к небу над ним. Он вернется в ад, поэтому решил, что неплохо бы напоследок насладиться видом Небес…

Боже, луна, красивая, сияющая луна со своим чистым белым светом, озарявшим эту драматическую сцену…

Гравийная дорожка поднялась и схватила его. Когда он приземлился, его зрение стало неестественно чистым, поэтому он увидел то, что произошло дальше: Джим выхватил свой сороковой, выждал мгновение, второе… а когда стрелок высунул голову, осматривая бойню, Херон спустил курок и устранил убийцу, попадая в голову, заваливая его на спину.

Такой меткий выстрел под силу только профессионалу.

И значит, сейчас Мэлс была в безопасности.

Лежа спиной на земле, Матиас повернул голову к своей женщине. Она боролась против какой-то хватки на ней, ее руки широко вытянулись, будто она пыталась добраться до него.

Сразу после крика Джима «Чисто!», она вырвалась из того, что ее там удерживало, и подползла к нему.

Матиас почувствовал, как она берет его за руку, и посмотрел на ее лицо, Мэлс была красивее луны.

Он улыбнулся ей, а потом увидел слезы.

– Нет, – простонал он. – Нет, ты в порядке…

– Вызовите скорую, – прокричала она.

Слишком поздно, но он был признателен за предложение.

Забавно, разве он не должен чувствовать боль? Он умирал; он знал это потому, что становилось труднее дышать.

Но не было агонии, даже легкого дискомфорта. Вместо этого он чувствовал головокружение, в мозгу звенело.

На грани смерти он чувствовал себя абсолютно живым.

Он сжал ее руку.

– Я люблю тебя…

– Даже не смей думать об этом, – крикнула она.

– Это то… что я чувствую…

– Нет, я про «умирать». Ты не умрешь на моих руках. – Она вскинула голову. – Вызови девять-один-один!

– Мэлс… Мэлс, взгляни на меня. – Когда она посмотрела, Матиас улыбнулся несмотря на то, что знал, где в конечном итоге окажется. – Просто… позволь смотреть на тебя… ты такая красивая…

– Будь ты проклят, Матиас…

– Да. – Он проклят. – Послушай меня… нет, просто послушай. Я хочу, чтобы ты пристегивала ремень… пристегивай его… пообещай мне…

– Пошел ты, ты останешься со мной и заставишь меня делать это.

– Пристегивай… его…

– Не покидай меня, – простонала она. – Не сейчас, не когда… я полностью сбита с толку…

Эти два слова оказались последними, и Мэлс – была последним, что он увидел: внезапное удушье взяло верх, клетки тела голодали по тому, что они уже не получат, хаос закупорил его мозг, украл у него последние мгновения с Мэлс.