– Ну да, девица действительно классная, – сказал я.

– И еще какая! Ева, ну скажи же что-нибудь!

– Она само совершенство. Это правда, Натан, само совершенство. Вот только по части секса бревно бревном. Да ты и сам знаешь. Это ни для кого не секрет. Но во всем остальном она просто превосходна. И ведь эту науку еще не поздно освоить. Я и сама не сразу научилась.

– Ну, Ева, умение трахаться – это одно, а класс – совсем другое. Умеющих трахаться повсюду навалом.

– Господи, ну что ты несешь? – не сдержался я. – Что за хрень, в конце концов?

– Дорогой, я совершенно с тобой согласна. В этой сфере не бывает врожденных талантов. Но и опыт здесь – далеко не все. Возьми, к примеру, такую девицу, как Катрин Милле. Думаешь, она умеет трахаться? Ну так я тебе говорю: нет, не умеет. Ну вот совсем! Говорю тебе: не умеет ни черта!

Дальше я провалился в какую-то черную дыру и через некоторое время обнаружил, что мы в шикарном заведении (достаточно было посмотреть, сколько плакс сгрудилось у входа, готовых убить отца и мать, лишь бы им позволили хоть одним глазком, хоть на пять минут заглянуть внутрь, и они уйдут с честью, вы увидите). Среди тамошних девиц Паула выглядела не самой бледной, а кабинки дамских туалетов были постоянно заняты. Диджей прибыл из Барселоны; дизайном (стиль post-nuclear), как явствовало из надписи, занимался молодой художник из Лондона, прикованный к инвалидной коляске, кухня была японская, официанты – гомосексуалисты или бисексуалы, а на ногах посетителей вместо «Адидаса», «Найка» и «Прады», модных в прошлом году, красовались туфли из голубой замши от Бреннена ценой в двести пятьдесят евро за пару.

Ева заказала суши. В желудке Дженнифер Бреннен обнаружили суши.

– В желудке Дженнифер Бреннен обнаружили суши, – произнес я.

Ева, Марк и Паула внимательно всматривались в лица окружающих, уделяя особое внимание знаменитостям, постоянным или преходящим, и сохраняя при этом равнодушный вид. Кому-то они подмигивали, кому-то посылали воздушные поцелуи, а кого-то одаривали ледяным взглядом.

– В желудке Дженнифер Бреннен обнаружили суши.

– Ах вот как! – протянул Марк. – Суши… Прекрасно. Ну и что ты от меня хочешь в связи с этим?

– Ты же спросил, какие есть новости по этому делу, вот я тебе и сообщаю.

Тут я заметил, что Паула пристально смотрит на меня с ошеломленным видом.

– Паула, послушай меня внимательно: в желудке Дженнифер Бреннен обнаружили суши.

– Могу я у тебя переночевать?

– Разумеется, ты можешь у него переночевать, – брякнул Марк, – никаких проблем!

Я спустился в уборную вместе с Евой. Когда подошла наша очередь, мы заперлись в телефонной кабинке. Ева – законченная наркоманка.

– Невозможно построить империю, не замарав рук. Я совершенно согласна.

– Ева, поставь себя на его место. Он знает, что дочь для него потеряна. Он вынужден признать очевидное. А что она делает в это время? Она делает все возможное, чтобы втоптать имя Бренненов в грязь. Ведет яростную борьбу против отца. Принимает участие во всех возможных и вообразимых акциях, направленных против империи Бренненов. Во всех газетах только о ней и писали, скажу я тебе! Я нашел вырезки.

– Господь сказал: «Плодитесь и размножайтесь».

Две дамы стучали в стекло, поторапливая нас, и одновременно целовались взасос. Одна из них – я мог бы поспорить – снялась для рекламного плаката, которым были увешаны все стены в городе: на нем изображен огромный белый пес в кожаном наморднике, готовый предаться с ней греху.