Фред Мейзин торчал в приемной. В противоположном углу Джереми Мероултон читал журнал.

– Можешь идти, Фред, – сказал Кэллаген. – У нас дела с мистером Мероултоном. И завтра приходить не надо. Я с тобой свяжусь.

Фред кивнул, взял шляпу, забрал журнал и исчез.

Кэллаген взглянул на Джереми и усмехнулся.

– Пойдемте в кабинет.

Он ключом открыл дверь, вошел, зажег свет и сел за стол.

Джереми стоял в дверях, кривя губы. Выглядел он зловеще.

– Я не желаю никаких споров и объяснений. Должен сознаться, что в известной степени испытываю к вам уважение, Кэллаген. Прошлой ночью вы здорово меня вырубили и удачно смылись!

Кэллаген улыбался.

– Мне повезло, – просто сказал он. – И ещё больше мне повезло, когда попался грузовик до Лондона, иначе я бы все ещё тащился по дороге.

Он закурил и продолжал:

– Итак, что вы хотите: ваши деньги или завещание?

– Мне нужно завещание, – быстро ответил Джереми. – Я обещал вам деньги; можете оставить их себе. Если вы достали завещание, отдайте, если нет – тем хуже для вас.

– Да что вы говорите? – изумился Кэллаген и откинулся на спинку стула, наслаждаясь ситуацией. – Я собираюсь оказать вам важную услугу, Джереми. Я не только передам вам завещание, но дам ещё совет. Очень полезный.

Он выдвинул ящик, порылся в углу, вытащил листок золотистой бумаги, на которой Август Мероултон отпечатал завещание, и подтолкнул его через стол к Джереми.

– Взгляните на него и убедитесь, что это подпись старика. Вы удовлетворены?

Джереми внимательно изучил документ и кивнул:

– Удовлетворен.

– Хорошо, – вновь заговорил Кэллаген. – Теперь я расскажу вам, что вы думаете. Вы думаете, все, что вам нужно сделать – это уничтожить завещание. И тогда все будет в порядке – ведь по прежней его версии наследство делится на всех.

– Так вот, если вы так думаете, то заблуждаетесь. Это завещание… Это завещание никому не принесет пользы ни на грош. Обратите внимание, я не говорю, что это не завещание Августа Мероултона. Я просто утверждаю, что все равно – уничтожите вы его или нет.

Джереми улыбался, держа кусок золотистой бумаги между пальцами левой руки. Другой рукой он достал зажигалку и поджег завещание. А когда все было кончено, взглянул на Кэллагена.

– Вот так! Так что вы говорили, Кэллаген?

Кэллаген закурил.

– Я собираюсь сказать вам то, чего никто ещё не знает. И предложить хорошенько обдумать нечто такое, от чего вам станет не по себе. Вот в чем дело: все, полиция, вы и все остальные, кому не лень читать газеты, вбили в голову, что Августа Мероултона убил человек, охотившийся за завещанием.

Так вот, я знаю, что это не так. Ведь это я пробрался в морг на Энзел Стрит и забрал завещание из часов. Значит, убили старика вовсе не из-за этой бумажки. Прикиньте сами, Джереми. Старик лежал на Линкольн Инн Филдс около часа после убийства, и завещание все это время было при нем. Убийца даже не потрудился его забрать.

Джереми глядел через стол на Кэллагена широко раскрытыми глазами. Его громадные руки спазматически подергивались.

Кэллаген рассмеялся.

– Все время, пока ваши вшивые мордовороты молотили меня прошлой ночью, я утешал себя мыслью, что посмеюсь последним.

Он встал и обошел стол.

– Вы, вроде, человек сообразительный, Джереми. Да и Майола тоже. Так почему же вы решили, что я такой безмозглый дурак, чтоб заявиться к вам в «Шоу Даун», когда все можно было обсудить по телефону? Наверно, был резон?

Джереми сунул руки в карманы.

– Что за резон?

– Мне просто хотелось увидеть, как далеко вы зайдете, чтобы добыть завещание, которое только что сожгли.