Наконец, Белка вздохнула и опустила руки. Но глаз не открыла и не повернула головы. Только сдвинула с колен потрепанные ножны, позволив им соскользнуть на мраморный бортик, и снова замерла, с наслаждением слушая благоговейную тишину, которую все еще никто не решался нарушить.

В этой оглушительной тишине Таррэн с тяжелым сердцем шагнул вперед.

Он ожидал грозного, предупреждающего рыка, свидетельствующего о ярости его необычной пары; того, что перевертыши вдруг дружно поднимутся и, послушные воле Вожака, уверенно загородят ему дорогу. Приготовился к бешеному сопротивлению и даже был готов идти на самые отчаянные меры, добиваясь для себя лишь одного - слова, но волки просто неодобрительно заворчали и чуть подвинулись. Не попытались остановить... совсем. Хотя и жизнь Хозяину ничем не облегчили, предоставив обходить их громоздкие тела и пробираться к Белке, как по живому лабиринту.

Таррэн не жаловался. Пускай. В дела ее стаи он предпочитал не вмешиваться, отлично зная, что, хоть буйные волчьи инстинкты и требуют от них признать сильнейшим именно его, все же Вожака они выбрали себе сами. И по его... то есть, ЕЕ слову встанут даже против Хозяина Проклятого Леса. До самой смерти.

Все в том же угнетающем безмолвии Таррэн осторожно приблизился к фонтану и остановился в каком-то шаге от Белки, сгорая от нетерпения, как в первый раз, умирая от стыда, внутренне дрожа от осознания причиненной ей боли и отчаянно подыскивая хоть какое-нибудь правдоподобное объяснение. Он стоял и смотрел на нее, с трудом представляя себе, как она жила все эти годы. О чем думала, чего боялась, о чем страшилась сказать.

Кто все это время был рядом с ней? Кто подставил плечо, когда она так нуждалась в помощи? Как она выдержала этот кошмар, если не знала даже, жив он или мертв? И что скажет теперь, когда он все-таки вернулся, но первым делом спросил не о ней, уставшей от бесконечного ожидания, а привел, держа за руку, ослепительно красивую подружку, перед которой даже королева не постыдилась бы сделать почтительный реверанс?

И что с того, что для него Эланна не значила ровным счетом ничего? Что с того, что он каждый день думал о Доме и том, что там его ждет любимая?! Что с того, что каждую ночь он метался от жара, отчаянно скучая и всем сердцем желая вернуться?! Кто это видел? Кто знал, что он уже сказал прекрасной эльфийке о своем втором сердце, которое не собирался предавать, и твердо отклонил не одно завуалированное предложение от не менее привлекательных дам ее обширного двора?

Кому есть дело до того, что эти два месяца стали самыми ужасными в его жизни? Что он держался лишь одной мыслью - о Белке? И о том, что должен найти проклятый эликсир, чтобы она больше не испытывала печали и не страдала, потеряв кровную сестру? Он ведь ради нее ушел в этот грешный Портал. Только ради нее прорывался сквозь бурные потоки времени. Для нее так торопился и только к ней вернулся бы хоть из Похода, хоть с Алиары, а хоть с того света. Или ушел бы туда за ней, если бы судьбе было угодно лишить его единственной, неповторимой, смертельно опасной, но все равно горячо любимой пары.

Таррэн знал, что никогда от нее не откажется. Как знал и то, что отдал бы все ради того, чтобы она сейчас просто взглянула. Или легонько коснулась его мыслей, читая все, что захочет, и наказывая так, как посчитает нужным.

Но Белка молчала.

"Господи, Бел! - подумал он в отчаянии, когда она не отреагировала. - Что же я наделал?! Пообещал, что никогда тебя не оставлю и не причиню больше боли, а сам... почему я не подумал о временной разнице?! Ну, почему не пришел раньше?! Почему не заподозрил неладное, когда только узнал про Изиара?! Бел... я так виноват! Ты права, что не желаешь на меня даже посмотреть. Я - предатель. Мерзавец. Чудовище. Я так тебя подвел, хотя поклялся, что никогда этого не сделаю..."

Таррэн сделал последний шаг и подошел к фонтану вплотную.

"Скажи что-нибудь, Бел! Ты меня слышишь? Я пришел, я вернулся малыш.