— Но отец…

— Он уже дал согласие. — Филипп улыб­нулся, но его застывшая улыбка выдавала чело­века, которому вовсе невесело. — Должен ска­зать, что он весьма рад видеть нас супругами.

— Понятно, — прошептала Лаура. Ее серд­це пронзил укол боли. Она давно знала, что отец хочет выдать ее замуж за Филиппа, и все же только сейчас поняла, что от судьбы не уйдешь, и эта боль понимания угрожала ли­шить ее последних сил.

— Я прикажу музыкантам протрубить в фанфары, и затем мы объявим о своих пла­нах.

— Нет!

Филипп нахмурил черные брови, взглянув на нее.

— Нет?

— Я еще не готова. — Она прикоснулась к его руке. — Филипп, вы должны дать мне время.

— Время для чего, Лаура?

— Мы едва знаем друг друга.

— У нас впереди много лет, чтобы получ­ше познакомиться.

Лаура смотрела на его ладонь, лежащую на ее руке, попытавшись представить, каким будет прикосновение к его голой коже, и от­дернула руку, чувствуя, что желудок сжался в тугой узел.

— Я понимаю, Лаура, вас тревожит, дос­тойны ли вы породниться с семейством Гард­неров — ведь происхождение вашего отца…

Лаура подняла на него глаза.

— Происхождение моего отца?

Филипп кивнул.

— Но уверяю вас, я решил, что из вас выйдет превосходная жена. В сущности, в вас почти нет ничего ирландского. Вы — как прекрасная мраморная статуя древней богини. Хо­лодная. Равнодушная. Неприкосновенная.

Лаура удивленно посмотрела на него.

— Вы можете влюбиться в того, кто кажет­ся вам холодным и равнодушным?

— Влюбиться? — Филипп нахмурился. — Я считал вас выше этих глупых женщин, ко­торые настаивают на существовании какой-то таинственной страсти. Любой человек хороше­го происхождения должен понимать, что по­добных чувств следует избегать.

— Понятно. Итак, вы меня не любите.

Филипп лихорадочно задышал.

— Я восхищаюсь вами. Я уважаю вас. Я собираюсь до конца жизни окружить вас всевозможной роскошью. Как мне кажется, это все, чего может ожидать женщина от бра­ка.

— Понятно…

Боже милосердный, и это все, что угото­вано для нее в будущем? Неужели из ее жизни уйдут все времена года, кроме одного? Неу­жели для нее навсегда наступит вечная зима, а мечта о весеннем тепле так и останется меч­той?

— Ладно, Лаура, давайте кончать с этими детскими играми. Сегодня мы объявим о на­шей помолвке.

— Нет!

Филипп глубоко вздохнул, и его темные брови сошлись над тонкой переносицей.

— Имеет ли ваше нежелание какое-либо отношение к Коннору Пакстону?

Ее щеки запылали, когда она встретила его злобный взгляд. Коннор! Как ей хотелось, что­бы он был рядом, чтобы его сила поддержи­вала ее.

— Очевидно, этот человек имеет на вас какое-то влияние. Должен сказать, что мне это вовсе не нравится, Лаура. И я уверен, что ваш отец будет сильно разочарован.

Лаура чувствовала, как силы покидают ее, подобно воде, утекающей через решето.

— Филипп, прошу вас! Мне нужно время, чтобы привыкнуть к мысли выйти за вас замуж.

Он нахмурился, глядя на нее так, как будто был судьей, готовым вынести вердикт.

— Похоже, вы наконец-то приходите в чув­ство.

Она выдавила из себя улыбку.

— Это так неожиданно, вот и все.

— Да, конечно. — Он самодовольно ух­мыльнулся, и Лауре захотелось ударить его кулаком. — Я уверен, вы не могли даже пред­ставить, что вам так повезет и вы станете миссис Гарднер.