Иногда генерал предлагал Грегору бокал рейнвейна, когда ему хотелось поговорить о политике в Шотландии. Время от времени он предпринимал попытки склонить юношу на свою сторону, даже не догадываясь о том, что у Грегора есть свое мнение, которое сложилось еще до мятежа. И оно не имело ничего общего с борьбой за интересы Стюартов. Но из уважения к отцу, который отдал жизнь за идеалы якобитов, и чтобы не раздражать сокамерников, он никогда не высказывал его.

– Отлично, мой друг, я рад. – Добрая улыбка осветила лицо генерала, отчего по нему разбежались лучики морщинок. Грегор никогда еще не встречал людей с таким открытым и честным взглядом. Казалось, что эти удивительные небесно-голубые глаза смотрят вам прямо в душу, но, как ни странно, это не раздражало, а скорее успокаивало.

Генерал все еще смотрел на юношу. Ничто не предвещало опасности. И вдруг за спиной генерала появился Макилври и схватил его за горло огромными ручищами. Сильный и высокий, он возвышался над ним как гора.

– Сейчас ты умрешь, проклятый англосакс! – заорал он и начал душить генерала.

Стража, впустив генерала, осталась снаружи: считалось, что заключенные относятся к нему лояльно. Все, кто был в камере, либо оцепенели от неожиданности, либо просто не хотели вмешиваться. И только Грегор молниеносно вскочил на ноги.

Он подлетел к нападавшему, нанося удары руками и ногами. По чистой случайности он угодил в незажившую рану на ноге Макилври, отчего тот громко завопил и отпустил генерала, который, не удержавшись на ногах, начал падать. Когда его, задыхающегося, с багровым лицом, подхватил Грегор, в камеру вбежали стражники.

Началась неразбериха. Сначала они подумали, что нападавшим был Грегор, и его пинками и тычками выдворили в карцер, поставив под глазом огромный синяк и разбив губу. Лишь через некоторое время, когда генерал обрел способность говорить, он лично проследил за тем, чтобы юношу освободили.

– Благодарю тебя, мой мальчик, – сказал он, взяв руку Грегора обеими руками. – Я этого никогда не забуду.

Чувствуя комок в горле, Грегор низко опустил голову. Он ни за что не заплачет. Он не плакал с тех пор, как умер его несчастный отец.

Генерал, видимо, догадался, что с ним происходит.

– Не беспокойся, парень, – тихо прошептал он, – я вытащу тебя отсюда.

И он сдержал слово.

Когда на суде Грегору зачитали суровый приговор и объявили, что его наказанием будет рабский труд на плантациях, генерал перевернул все, но нашел необходимую поддержку. Грегора оправдали и выпустили. Он получил долгожданную свободу. Испытывая огромную благодарность к генералу, Грегор лишь с течением времени осознал, что этот благородный человек не только добился для него свободы, но, возможно, спас ему жизнь.

– Капитан?

Опомнившись, Грегор увидел, что девушка с тревогой заглядывает ему в глаза. Сколько времени стоял он здесь и молчал, погрузившись в далекое прошлое? Все дело в усталости. День был бесконечно долгим, да и рана все еще болела. Надо скорее покончить с этим разговором и как следует выспаться. Его душевное состояние вряд ли изменится, но сон хотя бы восстановит физические силы.

– Отец ждет вас за этой дверью, – напомнила она. – Вы готовы?

Грегор молча кивнул; она, распахнув дверь, пропустила его в комнату и тихо вошла следом.