– Вытащите все.

– Там только деньги, – ответил я, запустил руку в кошель и высыпал на стол.

Ответ, кажется, его удовлетворил и все же он убрал кошель куда то под стол и сообщил:

– Подобные вещи запрещены, вам его вернут после того, как будете покидать дворец.

Мне это, конечно, не понравилось, но возражать смысла не было. Со стороны безопасности – это действительно разумно, мало ли кто и что может пронести во дворец в этом кошеле.

Когда я стянул исподнее, Теневик поднялся с места и начал пристально меня разглядывать.

Он достал магический фонарь и начал на меня светить, внимательно рассматривая грудь, а затем живот. Шрам, кстати, еще не до конца затянулся, но был уже практически незаметен, как если бы я просто когда то давно оцарапался, и ранка до конца не зажила. Но однозначно на полосную рану шрам совсем не походил, он был не больше трех сантиметров, и туда едва ли можно втиснуть целую печать.

На миг Теневик замер, разглядывая шрам, но, видимо, решил что он слишком мал, и продолжил меня обследовать.

Дальше был черед спины и самое неприятное: Теневик заглянул в мой зад, заставив наклониться. Никогда бы не подумал, что ради спасения мира придется заниматься вот этим. Чтобы было не так противно, представил, что я на приеме у врача, но едва ли это помогло. Благо, все быстро закончилось.

После того, как сия экзекуция завершилась, я оделся и покинул кабинет, и мы двинулись дальше по коридору.

– Кошель забрали, – одними губами произнес Хаген.

В ответ я только кивнул, значит, я все правильно сделал.

Пока мы шли, я размышлял о том, почему Ворлиар, если уж ему так нужна армия Неспящих, казнит учеников, а не обращает в новых демонов? Или, почему он не допрашивает пойманных на попытке обойти присягу, а сразу казнит? Ведь таким образом он мог бы выявить сразу и создателей печатей, и накрыть разом все подполье.

На первый вопрос у меня был ответ, скорее всего, создавать Неспящего без разрешения владельца тела невозможно. А вот на второй вопрос ответа не было. Нет, можно было конечно предположить, что Зейном Ворлиаром движет честолюбие и гуманизм, и он не может опуститься до того, чтобы пытать детей, пусть они даже и предатели, но я в это не поверю.

Его люди вырезали всех младенцев, рожденных от адамантийских наложниц. Многие из них, со слов очевидцев, не умирали сразу, а часами корчились в муках боли, истекали кровью, задыхались от гари. Теневики сожгли заживо сотни жителей столицы, в том числе и детей в день восстание Теней. Нет, дело тут явно не в гуманизме. Но тогда в чем? Он настолько самоуверен, что не видит даже малейшей опасности в сопротивлении?

Или, а ведь есть еще один факт – присяга Ворлиара не требует истинной преданности, так почему бы не извлекать печати из несогласных и не заставлять их присягнуть. Зачем убивать магов с редкими гранями?

Что ж, вопросов больше чем ответов, но, возможно, Линетт сможет хоть что то прояснить.

В тронном зале был людно. Ученики сидели на скамьях, а учителя и директора школ восседали за столами по обе стороны от императорского трона.

Здесь снова все окна завешаны красными плотными шторами. И хотя на улице было еще светло, все лампы в тронном зале уже зажгли. А ведь достаточно просто распахнуть шторы. Но почему так, я прекрасно знал – тени не любят яркого солнечного света.

Неспящий указал мне на свободное место рядом с Микко. Увидев меня. парень заметно повеселел, приветственно улыбнулся, хотя мы и виделись всего пять минут назад. Хагена Неспящий провел чуть дальше и указал рукой на столы для учителей. Хаг быстро сориентировался и уверенно двинулся туда, где ему уже придерживал место магистр Динокес.

Вскоре началась и сам церемония присяги. Все затихли, поднялись с мест и повернулись в сторону прохода с ковровой дорожкой, парадные двери распахнулись и Зейн Ворлиар, немного постояв на входе, окинул присутствующих холодным взглядом, и расслабленно, будто бы здесь и не было никого, зашагал к трону.