Другой голос бубнил на одной басовой ноте нечто вовсе не членораздельное. Возможно, за стеной спорили давно, и именно этот монотонный шум прервал Лерин сон.

Она вяло попыталась вслушаться в содержание беседы, но от напряжения тут, же заболела голова.

«Ну, их! — сердито решила Лера. — Спать не дают». Она повернулась на бок, уютно свернулась калачиком, намереваясь игнорировать навязчивое бормотание за стеной. И в это время чей-то третий голос, резкий и высокий, произнес громко и отчетливо: «Как же так? Вы же говорили, что все будет в полном порядке!»

Слова показались Лере какими-то знакомыми. Где она могла слышать эту фразу, так прочно засевшую у нее в памяти, да еще совсем недавно?

«Все будет в полном порядке».

Ах, ну да! Это же Максимов говорил опекунам деда Скворцова, тогда, вечером, во время ее дежурства, защищая Леру от нападок толстяка в пуховике. Она еще сильно обиделась тогда за это его заступничество, показавшееся ей унизительным.

А голос — высокий, чуть захлебывающийся фальцет, который только что перефразировал Завотделением, — не принадлежит ли он тому, другому, чернявому, с «дипломатом» в потных руках?

Лера могла поклясться, что так оно и есть, ошибиться она не могла: слух у нее был отменный, к тому же еще тогда, в отделении, она удивилась странному, визгливому тембру, которым говорил мужик.

Но что они делают здесь, в этой квартире, да еще с самого утра? Снова качают права? Интересно, по поводу чего, — Скворцов чувствует себя вполне прилично, скоро его выпишут.

Голоса снова забубнили, но теперь их то и дело перебивал высокий, резкий голос чернявого.

— Старый хрен здоров и не кашляет, он так и нас благополучно переживет. Вы отвечаете за свои слова?

Максимов что-то проговорил в ответ, Лере показалось, что он сказал: «Тише, тише».

— Что значит — тише, тише?! — Голос чернявого перешел на крик. — Вы собираетесь отрабатывать свой гонорар?

— Собираюсь, — громче ответил Максимов, — но я же вам только что объяснил, произошло недоразумение. Придется подождать.

— Сколько? — вполне разборчиво произнес бас толстяка.

— Не знаю. Может, и долго. Так просто это не делается, нужно дождаться, пока все затихнет, успокоится.

— Черт бы вас побрал! — заорал чернявый. — У нас покупатель ждет квартиру! Сколько морочить ему голову? Он плюнет и уйдет, а у меня дело стоит без бабок! Две недели хватит вам, чтобы решить свои проблемы?

— Возможно? А может быть, и нет. После недоразумения, которое случилось…

— Мы даем вам две недели, — угрюмо процедил толстяк. В голосе его слышалась явная угроза, — если по истечении этого срока дед не окочурится, вернете деньги с процентами.

Максимов в ответ произнес что-то глухо, неразборчиво.

Голоса затихли. Послышался шум шагов в прихожей, скрипнула дверь. Голоса возобновились, но теперь они звучали совсем далеко, видимо на лестничной площадке, за неплотно прикрытой входной дверью, и слов слышно не было.

Лера лежала все в той же позе, в какой застыла, расслышав первые слова чернявого: на боку, с поджатой под себя ногой, обхватив руками подушку.

Она не верила своим ушам. Значит, опекуны Скворцова заказали Максимову не вылечить деда, а убить его! Это явственно следовало из только что подслушанного Лерой разговора.

Вот, значит, что имел в виду заведующий, когда обещал мужикам «полный порядок» — вовсе не защищал Леру, а гарантировал заказчикам, что их требование будет выполнено.