|
Слева от нас тянется хмурое стальное море; справа — однообразие голых полей, среди которых нет-нет да мелькнет случайный островок урбанизма: промзона, кемпинг, офисный городок или придорожная забегаловка с рекламой кофе, хот-догов, кока-колы и беспроводного Интернета. Навигатор, которому я задала условие избегать главных трасс, доведет нас до Ярмута, потом направит вдоль побережья — через Лоустофт, Олдборо и Феликстоу, а затем, параллельно устью Темзы, — на запад, к Олимпийскому стадиону. Как пройдет наше спонтанное путешествие на деле — предсказать невозможно, поскольку фактор неизвестности в лице малолетней психопатки способен сорвать любой план. Пока она послушно играет свою роль. Когда Фрейзер Мелвиль заехал на заправку — запастись провизией и, по настоянию Бетани, огромным пакетом попкорна, — она проскользнула в туалет с пригоршней тюбиков и вынырнула в обличье размалеванной готической стервы. Ни на нее, ни на нас осо бого внимания никто не обратил. И все же доверять ей нельзя. Вот она — разлеглась на заднем сиденье в россыпи взорванных зерен, стреляет глазами по сторонам, вертит головой в жутковатом шлеме щетины — цепной зверь, который ждет своего часа. Время от времени она писклявым голоском Мардж Симпсон читает надписи на рекламных щитах: «Нужен кредит? Звоните по номеру 0870-101101! Горячие завтраки! Ешь сколько влезет!» За исключением этих тирад путешествие проходит в молчании. Каждый из нас блуждает в своих мыслях.
Мои — тревожны. Я опускаю стекло, и в ноздри тут же ударяет зловоние — как будто луна ненароком сгнила и над океаном разносится ее смрадное дыхание, которое некстати напоминает мне, что остров — тюрьма. Если случится чудо и мы доберемся-таки до надежного убежища — что нас там ждет? Какое существование уготовано мне в душном, затопленном, разоренном мире, с разрушенными коммуникациями, нехваткой ресурсов и отсутствием легких способов добывать пищу? Придется ли нам грабить супермаркеты, чтобы разжиться водой в бутылках, сахаром и рыбными консервами? Сажать капусту? А если нам понадобится оружие, кто из него будет стрелять и в кого? Ясно одно: если я в чем-то и уверена, так это в том, что катастрофы не будет. А если она случится, то мы все умрем, быстро и безболезненно. Просто нажмем на внутреннюю кнопку «стереть» и мгновенно прекратим свое существование. Раньше мысль о смерти меня не пугала — наверное, потому, что я уже целовалась с костлявой. Теперь же, когда за пирамидами облаков маячит призрак угрозы, я вдруг понимаю: возобновить это знакомство я не готова. Хотя бы потому, что, как любой нормальный человек, боюсь боли. Что за люди живут в этих экообщинах? — спрашиваю я полушепотом. Все мои попытки мысленно нарисовать подобное место сводятся к тому, что перед глазами встают фотографии из журналов: ряды горбатых, облепленных солнечными панелями домишек; вьющиеся растения на внутренних стенах; ветряки; засеянные пенькой и свеклой поля; пруд, в котором разводят рыбу; чумазые малыши в резиновых сапожках. Это плюс усвоенное из лекции Модака о незавидных перспективах гомо сапиенс как вида — вот и все мои скудные познания. — Фермеры, доктора, инженеры, — отвечает Фрейзер Мелвиль, не сводя глаз с дороги. Счастливчик: ему есть чем занять голову. — Нужные люди. — Физики, палеонтологи, старые хрычи-пессимисты, климатологи-педерасты, психологи-неудачники, — подхватывает Бетани. — И тинейджеры. На развод. Наверное, после этой реплики я должна бы плакать, но меня почему-то разбирает смех. Чуточку истеричный, но все же. — Я как-то побывал в одной из таких общин. В Канаде, — говорит Фрейзер Мелвиль. — Там приходится полностью перестраивать мышление. Изменять весь ход своих мыслей. — В какую сторону? В плохую или хорошую? Физик пожимает плечами: — В правильную. |
