Трудно определить наверняка, когда настал переломный момент, но постепенно пульсирующая боль между ног и жжение в тазу стали исчезать, дрожь от жажды сменилась непреходящей болезненностью в суставах и мышцах от перенесенного напряжения.

Когда она, наконец, смогла поднять голову, шейные позвонки громко хрустнули, и Осень застонала, уткнувшись лицом в некое препятствие. Нахмурившись, она попыталась сориентироваться... о, действительно, она лежала у края кровати, прижавшись к невысокой доске.

Она откинула голову назад. Жар постепенно спадал, она даже начала мерзнуть и попыталась нащупать возле себя простыню или одеяло, хоть какое-то покрывало. Но ничего не нашла – все валялось на полу: она лежала обнаженная на голом матрасе… во время жажды даже умудрилась сорвать простыню под собой.

Собрав то малое количество энергии, что у нее оставалось, Осень попыталась оторвать тело от кровати и поднять голову. Но достигла немногого. Ее словно приклеили к кровати.

В конце концов, она все-таки встала.

Поход в ванную комнату был тяжелым и опасным, как восхождение на гору, но вот она с радостью добралась до душа и включила его.

Средней температуры вода щедро полилась из вделанной в стену лейки, Осень села на плиточный пол и крепко обхватила колени руками, наклонив голову, и нежный поток уносил в никуда соль ее слез и пота.

Потом началась адская дрожь.

– Осень? – раздался из комнаты голос Дока Джейн.

Зубы стучали и мешали ответить, но душ дал необходимую подсказку: женщина появилась в дверях, затем вошла в ванную, отдернула занавес и опустилась на колени, чтобы встретиться с ней взглядом.

– Как ты себя чувствуешь?

Внезапно, Осень прикрыла лицо, потому что начала плакать.

Трудно сказать, почему… может от того, что жажда, наконец, закончилась, или потому, что от усталости не осталось никаких сил... или потому, что последнее, что она помнила, прежде чем все стало размытым, – это Тор, который вколол себе два шприца препарата и рухнул на пол.

– Осень, ты меня слышишь?

– Да... – прохрипела она.

– Я хочу, чтобы ты вернулась в постель, если ты закончила с душем. Там тепло, и меня беспокоит твое кровяное давление.

– Я з-з-з-амерзла.

– У тебя жар. Сейчас я выключу воду, окей?

Она кивнула, потому что на большее просто не было сил.

Теплый дождь прекратился, и дрожь стала усиливаться, когда прохладный воздух окутал ее нежную кожу. Но вскоре она почувствовала на плечах мягкое полотенце.

– Встать можешь? – Когда Осень снова кивнула, ее потянули вверх, одели во что-то светлое и доставили обратно в кровать, которая волшебным образом оказалась  заправлена свежим бельем.

Вытянувшись на постели, она чувствовала только слезы, которые собирались в уголках глаз, бесконечный, медленный поток, такой горячий в контрасте с ее холодными щеками.

– Шшш, ты в порядке, – произнесла целительница, присев рядом на край матраса. – Ты в полном порядке, все закончилось...

Рука нежно гладила ее по влажным волосам, а голос Джейн успокаивал лучше самих слов…

А потом Осень почувствовала, как к ее рту приставили соломинку, торчащую из банки с каким-то напитком.

Один глоток этого холодного, сладкого нектара, и Осень прикрыла глаза.

– О... благословенная Дева-Летописеца... что это?

– Имбирный эль. И не за что… эй, не так быстро.

Выпив все до дна, она снова откинулась назад, на руку ей одели манжету тонометра. Потом к груди несколько раз прижали прохладный металлический диск. Просветили маленьким фонариком зрачки.

– А можно еще имбирного эля, пожалуйста? – попросила она.