– О, все в порядке, сынок. Я знаю, как это тяжело.

«Ты собираешься обручиться с ней?».

– Нет.

Джон удивленно вскинул брови. «Почему нет?».

– Все сложно… хотя, на самом деле, нет. Все довольно просто. Я разорвал с ней отношения позапрошлой ночью. И ничего вернуть нельзя.

«Вот... черт».

– Да, – Тор покачал головой и посмотрел вокруг. – Да...

Они вдвоем просто стояли бок о бок и смотрели на беспорядок, который создали из когда-то организованного порядка. И состояние дома теперь, как казалось Джону, стало напоминать их жизнь после смерти Велси: разрушение, пустота, все не на своих местах.

Хотя обстановка выглядела теперь  более реальной. Ложный порядок, державшийся лишь на отказе двигаться дальше, – весьма опасный обман.

«Ты на самом деле хочешь продать дом?», – показал Джон.

– Да. Фритц свяжется с риэлтором, как только начнется рабочий день. Если только... ну, если вы с Хекс хотите, то без сомнения…

«Нет, я согласен с тобой. Пришло время все отпустить».

– Послушай, может, тебе удастся взять пару ночей выходных? Здесь еще полно дел, и мне хорошо, когда ты рядом.

«Конечно. Я ни за что это не пропущу».

– Хорошо. Это хорошо.

Они посмотрели друг на друга. «Думаю, нам пора».

Тор медленно кивнул.

– Да, сынок. Ты прав.

Не говоря ни слова, они вышли через парадную дверь, заперли ее... и дематериализовались обратно в особняк.

Пока его молекулы перемещались по воздуху, Джон чувствовал, что между ним и Тором возник своего рода обмен, нечто важное, этакий переговорный флаг в песке, могила, веха, декламация... чего-то.

С другой стороны, он понимал, что процесс исцеления, в отличие от травмы, протекал спокойно и медленно...

Дверь скорее мягко прикрывали, а не хлопали ею.

 U-Haul – компания, занимающаяся перевозкой различных грузов.

Глава 67

Спустя несколько ночей после того, как Осень переехала в хижину Хекс, все в ее жизни изменилось из-за полотенца.

Это был простой белый кусок ткани, свежий после сушки; его предназначение – висеть на вешалке в ванной комнате для пользования кем-то из них двоих. Ничего особенного. Ничего, с чем Осень не сталкивалась в особняке Братства или в Святилище в течение многих сотен лет.

Но в этом-то все и дело.

Когда она держала его в руках, ощущая тепло и мягкий ворс, она начинала думать о том, сколько белья перестирала. Сколько подносов с едой принесла Избранным. Сколько кроватей заправила. Вспоминала груды больничных сорочек, санитарных роб, полотенец...

Годы и годы работала служанкой, и так гордилась этим...

«Ты веками строила из себя мученицу.»

– Нет.

Она свернула полотенце. Затем снова его развернула.

Сердитый голос Тора не смолкал, пока руки сами делали свою работу. На самом деле, он стал еще громче в ее голове, когда она вышла из кухни и посмотрела на полы, до блеска натертые ее руками, сверкающие окна, идеально чистую кухню.

«Тот симпат был твоей виной. Я тоже твоя вина. Мир жесток тоже по твоей вине…»

– Прекрати! – зашипела она, закрывая уши ладонями. – Прекрати сейчас же!

Увы, желание оглохнуть не исполнилось. Осень, хромая, ходила по домику, словно оказавшись в ловушке, но не крыши и стен, а голоса Тормента.

Беда заключалась в том, что куда бы она ни пошла, куда бы ни посмотрела, везде находилось что-то, что она вычистила, прибрала или отполировала. И в ее планы на ночь входило еще больше подобных дел, хотя в них не было никакой очевидной необходимости.