-  Она ни в чем не виновата, Ливон Ратмирович, - покачал головой ведун. - Ее не за что убивать.

    -  Миллиарды прочих смертных тоже невинны! Почему ты рискуешь ими ради пустой блажи? Это всего лишь рабыня! Убей! Убей - и мы сможем вздохнуть спокойно. И те, кто владеет знанием, и те, кто пребывает в счастливом неведении. В ее жилах течет не кровь. В ее жилах течет яд, способный спалить всю Ойкумену. Убей ее! Убей, пока она не попала на алтарь.

    -  Она не виновата, что родилась с разными глазами, учитель, - отрицательно покачал головой Середин. - В ней нет злобы, в ней нет зависти и коварства. Пусть я не пылаю к ней любовью, пусть она всего лишь рабыня, но она тоже имеет право на жизнь и на свой кусочек счастья. Я не позволю ее убить, Ворон. Ты учил меня сражаться с нежитью, а не резать горло безвинным. Поэтому она будет жить.

    Олег поднялся со стула и повернулся к двери.

    -  Стой, бродяга! Остановись и ответь на простой вопрос… Сколько их было?

    -  Кого? - оглянулся ведун.

    -  Сколько людей ты убил после того, как сотворил заклятие мертвого змея?

    -  Не приходило в голову считать, - пожал плечами Середин. - Сотню, наверное. Или две, коли походы ратные приплюсовать.

    -  Тогда почему ты так беспокоишься из-за всего лишь одной жизни, из-за одной маленькой девчонки?

    -  Я обманул тебя, Ратмирович, - усмехнулся Олег. - Я не убивал людей. Я уничтожал татей и душегубов, черных колдунов и нелюдей, посягнувших на святую русскую землю. А Урсула - такой же человек, как и мы, Ворон. Разве не ты учил, что каждая человеческая жизнь бесценна?

    -  Не я, - мотнул головой старик. - Так зачем ты приходил, бродяга? Говори.

    -  Мама… и Урсула…

    -  Это я уже понял. Они в чужих руках.

    -  Нужно ехать, отдавать выкуп. Всего через три часа. Место тати выбрали глухое, я в колхоз Тельмана еще в школе на картошку наездился. Гиблое место. Не отпустят они нас. Какая может быть вера душегубам?

    -  Дальше, - кивнул Ворон.

    -  Одному мне не справиться. Что, если Славу и Костика вызвонить? Мороки поставим, глаза отведем. Подойдем к уродам этим, да на мечи всех примем. Сколько их там будет? Пять, десять бандитов? Всего по паре ударов. Они и понять ничего не успеют.

    -  Вестимо, запамятовал ты, бродяга, что о прошлом разе я тут сказывал. Не воины други твои, не воины. Не перешли они черты, не сдали экзамена последнего.

    -  Какого? Не хуже меня драться умеют!

    -  Они не познали вкуса крови, Олег. Ты совсем забыл, каково это - убивать в первый раз. Каково вгонять холодную сталь в тело живого человека, видеть его угасающие глаза, обрывать нить судьбы… Их бы в общий строй, плечо к плечу, да с опытными дружинниками рядом через сечу пропустить, тогда и вера в них появится. А ныне… Тяжко это - кровь проливать, бродяга. Не каждый решается. Что станет с нами со всеми, коли рука у одного из них дрогнет? Коли пожалеет он душегуба в последний миг, коли жизнь его забрать не отважится? Тати ведь, мыслю, не с цветами тебя встречать приедут. Пуля, она ведь зачастую любое мастерство одолеть способна. Нажмет наркоман пьяный на крючок у пистолета - и ты мертвый. Никакая сабля не поможет. Много у меня учеников было, бродяга. Однако же последний экзамен лишь ты за последние полвека сдал. Иных помощников сыскать не могу.

    -  Проклятье! - Середин прикусил губу.