— Послушайте, молодой человек, не буду скрывать, что такие реплики меня немного позабавили. Но вы сами допустили ошибку, использовав классическую фразу, характерную лишь для определенного, так скажем, социума. Морчить мне голову даже теоретически не получится. Вы наш соотечественник, осталось лишь определиться с именем. Тогда, после того как вы представитесь, и начнет нормальный разговор. Кстати, не мешало бы и шлем снять, чтобы можно было лицо видеть, а то как‑то неприлично. Вы меня видите, а вот я вас пока нет.

— С такими доводами не поспоришь. Только насчет шлема одна проблема — он не снимается. Только вместе с комбезом.

— Еще лучше. Снимите и его за компанию. Тяжело носить, наверное, да и жарко в этом помещении.

— Привычный уже, — пожал я плечами. — А вот снимать его как‑то стыдно. У меня под ним практически ничего не одето. Не то что буду нудиста изображать, но для разговора с важной персоной как‑то некрасиво получится.

— Ничего, мы вам и одежку подберем. Если захотите, то не хуже, чем на приеме у английской королевы.

— Хрен с вами, — выдохнул я, понимая, что вступление к разговору закончилось, а началась более важная стадия. — Давайте уж начнем разговор по вашему плану, а то мне тоже стала надоедать такая прелюдия. Хочется поскорее добраться до теплого душа, горячего кофе и мягкой постели. Всего, чего в Мутагене не то чтобы нет, но и не в том количестве и качестве, как хотелось. Зовут меня Николай Сергеевич Казанцев, но это вам и так должно быть известно. В жизни не поверю, что посмотреть мои фото не удосужились, да и голос тоже сохранился на разных видеозаписях.

— Посмотрели, изучили, запомнили. Но и понять ваш характер мне надо не по рассказам других, а по собственным впечатлениям. Так что начинайте скидывать свое снаряжение. Одежду вам предоставим и кофием тоже угостим, а потом у нас состоится очень долгий разговор.

Что ж, первичная договоренность вроде как есть. Понимая это, я стал разоблачаться, стягивая с себя комбез. Дело не мгновенное, но ставшее за последние месяцы совершенно привычным, естественным. Да и слова насчет того, что под комбезом толком ничего и нет были обычной провокацией. Не для парада и приема, спору нет, но вполне себе нормально. И еще парочка ножей, как резервный вариант. Ножи, кстати, пришлось тоже положить на пол, не испытывая крепость нервов охраны. Кстати, мое основное оружие уже прибрали — тихо и незаметно. Молодцы, однако.

Воспользовавшись случаем, я еще раз огляделся вокруг, уже без особой опаски, внимательно отслеживая произошедшие изменения. Дверь вверху немного приоткрыта, а под ней стоит раздвижная алюминиевая лесенка. Говоривший со мною человек повернулся спиною и направился в сторону лестницы, но уже возле нее остановился и развернулся лицом ко мне:

— Совсем забыл, — подмигнул он. — Добро пожаловать домой.

Через полчаса я и новый знакомый, оказавшийся полковником — какой службы, он так и не сказал — Смирновым Алексеем Владимировичем, сидели у него в кабинете и пили крепкий горячий кофе. Я восседал перед ним в темном костюме и белой рубашке, что придавало сходства с телохранителем или клерком из офиса. Почему‑то эти два сословия часто носят схожие наряды. Наверное, вторая категория использует в качестве этакой псевдоуниформы, а вот первые… Тут, как я полагаю, мимикрия, чтобы не выделяться на фоне тех самых клерков, рассеивать внимание.

Да… не совсем то, что я привык носить, но в каждой избушке свои игрушки. Здесь тоже… не исключение. После принятия душа, мне и предоставили это облачение, официальное до невозможности.