— У вас будет собственный дом! — Это была восхитительная перспектива. — Купите дом где-нибудь в деревне. И я смогу приезжать к вам туда.

— Если у тебя будет желание.

— У меня всегда будет желание.

— Знаешь, в твоем возрасте все так быстро меняется, а с другой стороны, бывает, что один год кажется целой жизнью. Я по себе помню… Ты встретишь новых друзей, у тебя появится много разных желаний. Тебе придется делать выбор. Мамы не будет рядом, и ты будешь чувствовать себя немножко сиротливо и одиноко, но в каком-то смысле это даже к лучшему. Когда мне было четырнадцать-пятнадцать, я бы все на свете отдала, чтобы стать самостоятельной, свободной от родительской опеки… По правде сказать, — добавила Бидди не без гордости, — я и так немалого добилась, но лишь благодаря тому, что взяла свою судьбу в собственные руки.

— Не так-то это просто взять судьбу в свои руки, когда ты в школе-интернате, — возразила Джудит. Ей казалось, что тетя Ьидди старается представить вещи в слишком радужном свете.

— Я думаю, ты должна научиться быть активной и влиять на ход событий; тебе надо научиться выбирать — людей, с которыми хочешь общаться, книги, которые хочешь читать. Независимость духа — вот, очевидно, самое подходящее для этого слово. — Бидди улыбнулась: — Как сказал Джордж Бернард Шоу, молодые не понимают, что такое молодость. И только когда сама постареешь, начинаешь понимать, что он имел в виду.

— Ты не старая.

— Возможно. Но уже далеко не девочка,

Джудит задумчиво жевала, размышляя над тетиными советами.

— Чего я действительно терпеть не могу, — выговорила она наконец, — так это когда со мной обращаются, как с Джесс. Мама никогда не спрашивает моего мнения, она просто говорит мне: так-то и так-то. Если б я не услышала, как вы тут спорили, я бы так никогда и не узнала, что ты приглашала меня к себе. Она ничего бы мне не сказала.

— Я знаю, И понимаю тебя — это обидно. Но пойми, сейчас твоей матери предстоит серьезный жизненный переворот, и не суди ее строго… Между нами говоря, у меня такое ощущение, что она и шагу не смеет ступить без Луизы.

— Это верно, — согласилась Джудит.

— А ты?

— Я тетю Луизу нисколечко не боюсь.

— Ты умница.

— Знаешь, тетя Бидди, мне и вправду так хорошо было у вас. Никогда этого не забуду.

Бидди была тронута.

— И мы очень рады, что ты провела это Рождество с нами. В особенности Боб. Он просил передать тебе привет. Жалел, что не сможет вас проводить. Ну… — Она отодвинула свой стул и поднялась. — Я слышу, твоя мама и Джесс уже спускаются сюда. Наш разговор пусть останется между нами. И помни: главное — не унывать, не падать духом. Ладно, мне надо идти одеваться…

Но не успела она подойти к двери, как Молли и Джесс вошли в комнату. На девочке был надет комбинезончик и белые носочки, ее шелковистые локоны аккуратно причесаны. Бидди остановилась, чтобы беззаботно чмокнуть сестру в щеку, и, бросив: «Не беспокойся ни о чем» — вышла в холл и поспешила в свою спальню.

Итак, выяснение отношений было отложено до более подходящего момента, и все пошло своим чередом. Конфликт между мамой и тетей удалось сгладить, напряженную обстановку — разрядить, и Джудит чувствовала такое облегчение, что лишь уже стоя на ветреном перроне в ожидании «Ривьеры», которая должна была доставить их обратно в Корнуолл, она с грустью вспомнила, что дядя Боб не придет их провожать.

Так ужасно было уехать, не попрощавшись с ним.