Взглянув на обрыв, она еле заметно кивнула.

— Твоя месть свершилось.

— Да. — Но всем своим видом она говорила «нет».

— Я сдержал свое слово.

Их глаза, наконец, встретились.

— Верно.

Вот и пришло время произнести главные слова.

— И я прошу тебя стать моей женой.

Сам не зная почему, он задержал дыхание. Он ни разу не заговаривал с нею о браке, но было ясно, что он мстил за нее не только затем, чтобы сдержать семейную клятву. Он понял это давно, и Кейт тоже, иначе она не отдала бы ему свое тело.

Но почему же он совсем не уверен в том, что она ответит?

— Женой? — Она будто впервые в жизни слышала это слово.

— Да, глупая, моей женой! — воскликнул он излишне резко и ощутил глупцом самого себя. Ну почему с нею все так непросто?

Она моргнула.

— На что тебе сдалась опороченная женщина?

Теперь уже он пришел в недоумение. Да, он взял ее. Но взамен отдал свое тело. И не только его.

— Не надо называть так то, что между нами было.

— Я не о тебе. — Она бросила взгляд в сторону обрыва. — О нем.

Он вспомнил ночь, когда она раскрыла ему свою тайну. Она запретила рассказывать остальным, потому что боялась того, что подумают о ней люди, если обо всем узнают.

— Для меня это не важно.

— Но было важно, когда ты хотел убить его.

— Мне была важна ты и слово, которое я тебе дал. Сам факт не имеет для меня значения, плохо только то, что из-за него ты стала такой грустной.

— Грустной? — Она посмотрела в небо, на несущие снег облака. — Какое странное слово.

Он подавил желание затрясти ее, чтобы вывести из оцепенения. Что общего у этой пустой оболочки, одетой в женское платье, с той хрупкой, но воинственной девушкой, которую он полюбил?

Взяв ее за плечи, он замер. А может быть, это и есть настоящая Кейт? Может, ее воинственность была не более чем маскарадом, как и мужская броня, которую она носила?

Сможет ли он любить ее даже такой?

— Тогда подскажи мне верное слово, — смягчившись, проговорил он, привлекая ее к себе.

Она посмотрела ему в глаза и словно впервые увидела его перед собой.

— Ссыкло. Из-за него я стала ссыклом.

Два отвратительных слога. Вырвавшись из ее рта, они будто отравили сам воздух.

— Я никому не позволю так тебя называть. Даже тебе самой. И как только это пришло тебе в голову?

— Потому что я такая и есть! — Она резко взмахнула руками, разрывая его объятия.

Хорошо, что она борется. Хорошо, что ее душа оживает.

— Сторвик умер, — сказал он. — Господь наказал его.

— Мне наплевать на господа! Я хотела наказать его сама! — Она замолотила кулаками по его груди. — Сама! Своими руками!

Он хотел было заговорить, но она перебила его.

— Все должно было быть по-другому! Ядолжна была стать другой. Но ничего не вышло. Я не смогла остановить его. Я не смогла спасти себя. И тебя не спасла.

То была знакомая ему Кейт — та, что жаждала мести. Но подспудно она хотела совсем другого.

Она хотела изменить прошлое.

Но это было невозможно, и потому всю ненависть, которую Кейт питала к Вилли, она перенесла на себя.

— Ты же не думала, что убив его, снова станешь девственницей?

Она побледнела, шокированная его словами.

— Я думала… — начала она, но осеклась. — Я думала, что стану достойна тебя.

— Тебе не нужно никем становиться! Разве я только что не попросил тебя стать своей женой?

Она покачала головой.