Гельмут жестом подтвердил мысль друга и взглянул на него.
— Я узнал это от Уайта, — пояснил Джакомо. — Но имя князя упоминается также в болонском пергаменте, что хранился в ските Сан Себастьяно. Похоже, ему удалось пленить дьявола.
— Эта история мне известна. Но почему ты говоришь, что пергамент хранился в ските?
— Недавно кто-то украл его. — Помолчав немного, Джакомо спросил: — А кто второй Великий магистр?
— Испанец Альфонсо Севильский.
— Избранный в тысяча шестьсот восемьдесят девятом году. Какой ценой было оплачено избрание первых двух?
— Не знаю, но после упразднения орден сохранил немало богатств. Они остались у тех, кто выжил.
— Думаю, что личное состояние было непременным условием для избрания Великим магистром.
— Нет, это не так. Магистром мог стать и бедный человек. Главное условие — отсутствие прочных связей с женщинами.
Джакомо с содроганием подумал о странном совпадении. У него тоже не было никаких прочных связей с женщинами: все они были насильно вырваны из его жизни.
Очнувшись от собственных мыслей, он сказал:
— Альфонсо Севильский, должно быть, еще жив.
— Так или иначе, жить ему осталось недолго. До конца этого года орден должен обрести нового магистра. Не спрашивай, избран он или нет. Я не знаю. — Он поймал взгляд Джакомо и добавил с легкой улыбкой: — Не знаю даже, появится ли у ордена новый магистр.
— Мне кажется, это зависит от тебя. Думаешь, тебе удастся найти Третий храм?
— Мои надежды тают с каждым днем.
— Именно ты… То есть я хочу спросить, почему это выпало именно на твою долю?
— Нетрудно догадаться. Наверное, потому, что из всех рыцарей я был худшим. Вор, который так никогда и не раскаялся.
Легкий ветерок веял над холмом, вороша волосы друзей. Неистощимое, отчасти детское любопытство Джакомо вновь дало о себе знать.
— А что случится, если третий Великий магистр не будет избран?
— По соглашению, которое заключил Жак де Моле в тысяча триста четырнадцатом году перед тем, как взойти на костер…
— Соглашение с силами зла?
Гельмут улыбнулся, не глядя на Джакомо:
— Силы зла, силы добра… Все это сложнее, чем в катехизисе. Когда бежишь, чтобы спастись, стучишь во все двери. Первая, которая откроется, уже хороша для тебя. Главное — результат. Может случиться, что, устремляясь к Богу, часть пути придется проделать в компании дьявола. — Гельмут терпеливо продолжал: — В соглашении сказано, что последний Великий магистр к концу своего правления возродит орден тамплиеров. И его рыцари восстановят мир на планете, опустошаемой войнами. — Легкая ирония проскользнула в его почти бесцветных глазах. — Не знаю, так ли все сложится. Но если не будет третьего Великого магистра, орден не возродится и тамплиеров — рыцарей Храма — засыплет песок забвения.
Они спустились с холма к аббатству, храня задумчивое молчание.
Гельмут ушел к себе — заниматься административными делами, и только к вечеру Джакомо Риччи вновь увиделся с ним. Тот работал за небольшим письменным столом и предложил другу немного подождать — он вот-вот закончит. Джакомо Риччи впервые оказался в спальне Гельмута — строгом помещении, напоминавшем монастырскую келью. На стенах, правда, висели несколько картин, и молодой человек принялся рассматривать их, хотя света недоставало.
И вдруг сердце его вздрогнуло. Джакомо бросился в глаза средней величины мужской портрет.
Этот был тот самый вельможа, которого Бартоломео Венето написал в 1520 году. Чтобы получше рассмотреть картину, Джакомо снял ее со стены и поднес к окну. |