Спустившись в гостиную, она раскрыла «Стейнвей» и для пробы взяла первый аккорд. Отзвук его раздался в тишине и вызвал у нее желание серьезно помузицировать. Высокий потолок, и тяжелые ковры будут, значительно, заглушать звук рояля, следовательно, нет опасений потревожить кого-нибудь. Последний раз она играла три недели тому назад. Кэрин села за рояль, пробежалась по клавиатуре и взяла несколько сильных, уверенных аккордов. На нее нахлынуло прежнее чувство силы и удовольствия от предстоящего наслаждения игрой.

Она уверенно уселась на длинную банкетку и начала с гамм — технической работы, крайне полезной для исполнителя, но настоящей пытки для слушателей. Незаметно пролетело три четверти часа, от усердия на лбу ее появилась чуть заметная морщинка. Эти виртуозные упражнения требовали полного внимания.

Ее очень испугал голос Рикки, раздавшийся в дверях:

— Еще одно арпеджио… и помоги мне Бог, а то я сойду с ума!

Кэрин повернулась и встретила сердитый взгляд брата.

— Прости, Рикки, я тебе помешала?

— Конечно, слабоумная идиотка! Иначе, почему я здесь? — Вдруг он неожиданно смягчился и заговорил убежденно: — Думаю, любая техническая работа закрепляет навыки, но серьезно, Каро, как насчет того, чтобы попозировать мне сегодня, во второй половине дня?

— Я с удовольствием, Рикки! Когда?

— Где-нибудь около двух. — Он прищурился. — Знаешь, Каро, у меня с сердцем творится что-то неладное, когда я смотрю на тебя. У тебя такое лицо, что в прежние времена рыцари бы дрались из-за тебя на турнирах!

— Насмехались бы надо мной?  — остроумно заметила Кэрин.

Рикки не обратил внимания на ее шутливый тон, будучи совершенно серьезным в своей похвале.

— Не знаю, насколько мне удастся твой портрет. В твоем лице увлекательнейшее сочетание высокомерия и озорства!

— Боже правый! — рассмеялась Кэрин.

— Прости за откровенность, моя дорогая девочка, но во мне говорит художник, — саркастически протянул Рикки.

— И с этим трудно спорить. — Глаза Кэрин блеснули из-под темных ресниц. — Рикки слишком высокого мнения о себе!

— Если бы это сказала другая девушка, а не ты, я бы не поверил! Возмутился!

— Ладно, Рикки, я сейчас кончаю! А ты пока повозмущайся!

Рикки нахмурился.

— Дай Бог мне сил!

Кэрин покачала ногой, а затем погрузилась в изысканное «Посвящение» Листа. Это, по крайней мере, успокоит Рикки! И успокоило! Его золотистая голова моментально показалась в двери.

— Почему ты мне не говорила, что играешь, как ангел?

За Листом последовали этюды Шопена, потом Фалла, Равель и Дебюсси. Это доставило Кэрин огромное удовольствие после безмолвных недель, когда она не подходила к роялю.

Марк Эмбер, пришедший за нею, появился в гостиной с восторженным выражением лица. Кэрин заметила его только через некоторое время.

— Так скоро вернулись, дядя Марк?

— Я бы вернулся еще раньше, если бы знал, что здесь будет концерт.