— Спасибо вам, — сказал он и погрозил козам: — У-у-у, рогатые! Какие же вредные твари!

— А у них у всех такие имена, из Санта-Барбары? — Ну что бы еще интересовало Наташу?

— Язык сломаешь, — пожаловался дед. — Козел Кондрат один нормальный был, да помер. Теперь эти вот.

Расположив к себе собеседника, я спросил:

— Скажите, а не знаете случайно, где живет Эльза Марковна Епифанова?

— Эльза-то? А вот в этот проулок сверни, и по нему до конца, предпоследний дом слева, значится, с зеленой калиткой и зеленым деревянным забором, значится, тридцать третий. А зачем вам Эльза?

— А мы про нее доклад в школе пишем, — соврал я.

Стыдно было говорить, что мы свою бабушку в глаза не видели и не знаем, где она живет.

— Ну, Эльзе привет от Василия! — Дед вместе с нами побрел в проулок и пожаловался:

— Хорошая женщина Эльза, значится, но вредная — жуть! В молодости какая красивая была! — Он мечтательно закатил глаза и ткнул хворостиной в Наташу. — Вот на тебя похожая. И коза ее, Иден, самая пакостная. Но красивая. Вот, вот ну вы видите?

Он кинулся к рыжей козе, чье туловище было разделено темной полосой, точно ватерлинией, на верх и низ, которая, встав на задние ноги, объедала молоденькие абрикосовые деревья, свесившие листья за ограждение.

— Видите, да? А ну пошла! — Он стегнул козу хворостиной.

Мы прибавили шаг, разогнали купавшихся в пыли воробьев. Завидев нас, подняли гвалт собаки.

Последние дома этой улицы упирались прямо в лес. Мечта мизантропа — жить в таком месте!

Мы остановились возле невысокого дощатого забора и деревянной калитки, с которой облупилась зеленая краска. Звонка или колокольчика тут не было, и, чтобы призвать хозяйку, следовало кричать. Наташка взяла меня за руку и сжала холодные пальцы.

— Не бойся, все будет хорошо, — ободрил ее я и крикнул: — Бабушка Эльза!

Глава 16

Моя бабушка курит трубку

Если бы бабушка была дома, то вышла бы посмотреть, кого там принесло, и на окнах, выходящих во двор, должен был колыхнуться тюль. Но, похоже, никого не было.

С нами поравнялись козы. Иден, бабушкина питомица, начала жалобно блеять, замерев у калитки. Дед Василий подергал калитку и сказал:

— Нету Эльзы. Не повезло вам. — Он сложил руки рупором и заголосил: — Эльза! Эльза! К тебе пионэры пришли! — Повернувшись к нам, дед объяснил: — Если она у соседки, услышит.

Я заглянул за невысокий забор, и в этот момент из-за дома вырулил огромный черный пес с рыжими подпалинами, похожий на немецкую овчарку, только другой масти. Наташка шарахнулась. Пес презрительно на нас посмотрел и чисто для приличия гавкнул. Скорее даже буркнул.

— Не боись, внучка, он не тронет, ежели вовнутрь не полезете. Ну, бывайте.

Дед засеменил за козами, побежавшими в лес.

— Стоять, окаяннаи! — донеслось уже издали.

Мы с Наташкой переглянулись.

— Что делать будем? — спросила она.

— Что-что… ждать, раз уж пришли.

Я сел на асфальтированный пятачок, оперся о калитку и только сейчас понял, как же хочется спать. Наташка зевнула, собралась утроиться рядом, но передумала, уставившись на глядящую на нас пожилую женщину, выходящую из соседнего двора.

Похоже, это и есть бабушка. Узнает? Не узнает?

Нас разделяло метров тридцать. Прямая, как солдат на плацу, женщина направилась к нам. Одета она была в зеленый халат с красными маками, одной рукой держала полупустую трехлитровую бутыль с, похоже, красным домашним вином.