— Мне она показалась заинтересованной, — разделил мои опасения Илья. — Не подумал бы, что она бросит тренировки.

— Маньяк, — вспомнила враз побледневшая Наташка и передернула плечами.

— Ну что сразу маньяк, — сказал Илья. — Вдруг она просто заболела?

Наташка задумалась, вперившись в пустоту, обхватила себя руками и пробормотала:

— Давайте к ней сходим, узнаем? — Она обратилась к Гаечке: — Саш, ты знаешь, где она живет?

— Тут в общаге. У нее на двери нет номера. Да болеет она просто, ничего страшного!

Я решил разрядить напряжение, расстегнул рюкзак, сперва выложил две пары боксерских перчаток — парни сразу забыли про маньяка, принялись их примерять. Затем я каждому, включая Наташку и Бориса, выдал по «Сникерсу». Остался только тот, что был для Алисы.

Когда волна восторга схлынула, все получили по «Терминатору» и забыли про Алису, но я напомнил:

— Давайте сейчас позанимаемся, а потом зайдем к Алисе? В море окунемся — и к ней? Все равно почти по пути.

Глава 24

Непутевая мать

Помнится, кто-то из знакомых, обчитавшийся в девяностые «Спид-Инфо», говорил, что вода забирает негатив. Типа разозлился — помойся. Расстроился — помойся. Вот если устал — помойся, согласен. Вот так нырнул в море после тяжелого рабочего дня — и чистый кайф! Кажется, что жизнь наладилась.

Нырнуть. Еще раз нырнуть, кувыркнуться под водой, плеснуть ногой и смотреть, как, золотые в свете заката, вверх всплывают пузыри.

И нет круговерти перед глазами — сумок, людей, купюр, красно-белых пачек кофе. И не болеет мама опасным недугом. И не пропала соседская девочка. И не надо мне все это разруливать. В этот самый момент — не надо, а потому хочется его длить, длить и длить. Взрослый — это не про тело, а про состояние души и умение брать ответственность.

Последний нырок — и на берег, сохнуть. Лечь на камни, которые еще хранят тепло уходящего дня, и наслаждаться минутами ничегонеделанья.

Ха! Когда только попал сюда, в прошлое, думал вкусить беззаботной жизни. Но взрослость не дала.

Рядом опустился на корточки Илья, и я заметил чуть в стороне стопы Гаечки.

— Кто пойдет к Алисе? — спросил друг. — Я бы сходил.

— И я, — вызвалась Наташка и обратилась к Гаечке: — Саша, ты с нами? Это же ты ее привела.

— Пойду конечно, — согласилась Гаечка.

— Может, вы поссорились, и она теперь боится? — предположила Наташка.

Я перевернулся на спину, чтобы видеть лица. Гаечка выглядела виноватой. Похоже — да, таки они с Алисой поссорились. А мы сразу — маньяк.

— Ну, такое. Она ко мне в гости пришла, и у мамы сережки пропали… Я и подумала на нее, все ж знают, что она воровала. Но матери я ничего не сказала, сама попыталась разобраться.

— Ты ее побила? — скорее констатировал, чем спросил Чабанов, перебирающий гальку.

— Нет. Ничего ж не доказано. Но хотелось, да. А оказалось, мать сама их заныкала, а потом нашла. Но я извинилась! И Лиса вроде простила. Это три дня назад было.

— Ты ее видела после этого? — уточнил я, Гаечка помотала головой.

— Ну вот пойдем и все выясним.

— У нее мать такая дура, — поморщилась Гайка и поделилась тем, о чем я молчал: — Прикиньте, она хахалей водит и пока то-самое, — она потерла ладонями и покраснела.