— Невероятно! — воскликнула Роза Джураевна, теперь отпираться было бессмысленно.

Эрик сказал:

— По-моему, бесспорно, что эти работы — руки Бориса.

Никитич хмурилась, глядя на свой портрет — видимо, сама себе не нравилась. А как тут понравишься? Такой только в концлагере работать.

— Ну согласитесь же — сложно поверить, — стояла она на своем, но теперь не обвиняла Бориса, а оправдывала себя.

Илона Анатольевна взяла Борины работы и проговорила, обращаясь к Розе Джураевне:

— По-моему, инцидент исчерпан. Рисунки надо вернуть на стенд и пересмотреть результаты конкурса.

Эрик и Никитич глядели друг на друга, как два ощетинившихся волка. Видно было, что не успокоился учитель, готов сыпать обвинениями — его-то химоза не запугала.

— Исчерпан… — проворчал Эрик и уперся руками в стол. — Как же вам не стыдно! В ваших руках — судьба талантливого человека, как же можно — вот так, а? Вы же его классная руководительница! И не знаете о Борисе ничего! Почему вы так поступили? Почему ничего не выяснили и чуть не уничтожили мечту ребенка? Его веру в справедливость? Таких, как вы, на пушечный выстрел нельзя подпускать к детям!

Мама, которая сама боялась Никитича до икоты, неверяще смотрела, как та молча обтекает. На лице Илоны Анатольевны читалось торжество, хотя, казалось бы, какое ей дело до чужого мальчика? Зачем портить отношения с коллегами? От всей души захотелось сделать ей что-нибудь хорошее, ведь добро нужно поощрять!

— Вы даже не извинились! — продолжал Эрик позорить Никитича, которая покрывалась красными пятнами, и сказать ей было нечего.

Я взял учителя за руку.

— Спасибо вам огромное. И вам, Илона Анатольевна, Роза Джураевна и все, кто пришел.

— Спасибо! — проговорил Борис, давясь слезами, и вылетел из кабинета.

Эрик продолжал наседать на химозу:

— Только попробуйте сживать его со свету! Я вам этого с рук не спущу! У меня знакомые в Управлении образования и в редакции «Вестника»!

Мама, живущая по принципу «как бы чего не случилось», приобняла Эрика и начала уводить из кабинета, рассыпаясь в благодарностях. Я направился за ними, а учителя остались разбираться с Никитичем.

Вот так все оказалось просто. Больше чем уверен, что мы с Борисом ничего не доказали бы, если бы не позвали взрослых в свидетели.

За дверью нас обступили члены бойцовского клуба, пожертвовавшие полдником — включая Алису, Каюка и Яна.

— Ну? — спросил Илья.

— Дракон повержен! — отчитался я. — Справедливость восстановлена!

— Ура! — сказал Илья.

— Ура-а-а! — подхватили остальные, радостно захлопали, а Ян понесся по коридору, изображая самолетик.

Справедливость была восстановлена. Не первая, но очень значимая наша победа.

Друзья, очень постараюсь выложить продолжение во вторник, но в связи со сложившимися обстоятельствами, не могу обещать. Гарантированно в субботу, когда (надеюсь) решу свои проблемы — много и сразу, а дальше — каждый день.

Глава 32

Странная победа

Когда все наши переместились к кабинету физики, а Эрик, пожав нам руки, убежал, мы с Борисом отправились провожать маму, которая, в отличие от нас, вид имела нерадостный.

Выйдя в школьный двор, она бросила с упреком:

— Ну вот и стоило меня с работы срывать? И так проблемы, а тут еще и отпрашиваться пришлось!

Борис, который шел чуть ли не танцуя, замедлил шаг, улыбка сползла с его лица, и он уставился на маму непонимающе. У него — первая в жизни значимая победа, крылья расправились и трепещут и тут — на-на тебе под дых! И обиднее всего, что не от чужих прилетело, а от своих.