Влад усмехнулся и вернул мне лампу.

— Только если начнется война.

А ведь и правда, выживая, люди не задумывались о том, что у них на полках пылятся настоящие сокровища. Я и сам не думал об этом, и мама не думала. Есть польза от вещи — значит, нужная и хорошая, нет пользы — просто хлам.

Пришлось объяснять:

— Знаешь, кто такие нумизматы? Люди, готовые отдать состояние за редкую монету. А есть еще коллекционеры, готовые раскошелиться на предметы старины.

— Где ж ты их найдешь? — хмыкнул Влад, с опаской покосился на колдырей возле двухэтажного барака.

— Пока их мало, новые русские тупые и еще не насосались крови, а как ожиреют, будут хотеть странного и редкого.

Дальше мы шли молча, Влад осуждал меня, демонстрируя это каждым шагом, взглядом, жестом.

— Мы куда идем? — нарушил молчание он. — Что забирать надо? Оно тяжелое? А то вечереет, мне бы освободиться…

— Вон к тем пятиэтажкам. Не тяжелое, но объемное, одному неудобно, — слукавил я.

Хотелось посмотреть на реакцию Влада, когда вдруг он поймет, что не надо ночевать на вокзале или трубах. Проскользнула мысль — а вдруг ему не понравится? Вдруг он взбесится или заподозрит неладное? Нет, не должен, вроде парень адекватный и добрый.

Парень — ха! В его двадцать семь для меня он — дяденька. Но какой же он беспомощный, потерянный. Сел в тюрьму в одной реальности, относительно стабильной, освободился в другой.

Мы перешли через мостик, под которым текла речка, больше напоминающая ручей, двинулись в горку. Нужная пятиэтажка была второй, подъезд — первым и единственным. Три старушки, столпившиеся возле скамейки, с любопытством уставились на нас.

— Здравствуйте, — улыбнулся им Влад, старушки закивали в ответ.

«Устаревшие модели камер наружного наблюдения, три штуки» — вспомнилось из параллельной жизни.

Мы поднялись на пятый этаж. В обе стороны от лестницы тянулись длинные коридоры, мы свернули налево и двинулись вдоль рядка одинаковых дерматиновых дверей, среди них иногда попадались более современные деревянные, установленные людьми побогаче. Нужная была предпоследней справа.

Когда я достал огромный, почти как у Буратино, ключ и сунул в замочную скважину, косясь на Влада, тот округлил глаза, но спросить ничего не успел. Щелк, щелк — и дверь открыта.

— Понимаю, что условия не роскошные, — сказал я, проходя внутрь, — но это все, что я смог сделать.

Влад переступил порог, все еще не понимая, что вошел в квартиру, где будет жить.

А теперь — самый ответственный момент. Слова я подготовил заранее.

— Цена вопроса — восемнадцать тысяч, по нынешним временам совсем недорого. Я снял ее для тебя. Деньги отдашь, когда сможешь.

Я наконец нашел смелость посмотреть на него в упор. Влад остолбенел, побледнел, только ноздри его трепетали так, словно он злился.

— Понимаю, что не хоромы, но…

Он вскинул руку, веля мне молчать, сжал губы в нитку и, бросив сумку, рванул в туалет, где зажурчала вода.

Что это было? От счастья припекло по малой нужде? Не похоже. Распсиховался и нейтрализовал себя, чтобы меня не прибить в припадке ярости? Тем более не похоже.

Наверное, стоило предупредить его заранее, что найдено жилье, цена такая-то, и спросить, устраивает ли это его.

Стало по-детски обидно за зря потраченный день, за то, что вчера весь вечер я, Олег и Егор вычищали квартиру, чтобы хотя бы не в грязь класть матрас. Столько сил вложено, и все впустую.

Я протопал на маленькую, если не сказать микроскопическую, обшарпанную кухню. На столике стояло самое необходимое: гречка, пара килограммов картошки, подсолнечное масло и две консервы кильки в томате.