В итоге мы задержались и опоздали на двухчасовую электричку. Пришлось идти на водопад, от которого осталась тонкая струйка на замшелом камне. Ну, хоть есть где руки помыть. Здесь мы сделали привал, пообедали, подурачились, помогли Барику добрать грибы, которые от него словно в землю втягивались.

В четыре, изрядно повеселев, мы выдвинулись на электричку. Щенок тоже повеселел. Его мы завернули в обрывок полотенца, что нашли на мусорке, и передавали друг другу. Большую часть времени он спал, а когда просыпался, требовал еды, и Гаечка выполняла роль матери.

Наконец расслабив мозг, я кое-что вспомнил и предложил:

— Народ, скоро начнется холод. У кого есть ненужные вещи, рваные одеяла, простыни, детские или взрослые советские шубы — не выбрасывайте, несите мне. Нужно раздать бездомным детям, чтобы мороз не убил их. Вообще хлам тоже пойдет.

Все промолчали, а Игорь сказал:

— Странный ты чувак. И все вы странные, но классные. Спасибо, что позвали меня. Я хотел бы с вами тусоваться.

— А тебе вообще жить негде? — спросил Памфилов.

— Вернусь в интернат пока, — вздохнул он. — Если отец появится — где ему меня искать?

Кабанов вызвался в миротворцы:

— Ты это, если наезжать будут, зови нас. Мы живо тех рахитов оприходуем. Нашу школу построили, и тебе поможем.

Уже в городе, когда стемнело и мы проходили мимо моего объявления о трудоустройстве, я оторвал отрезной листок с телефонным номером.

— Вот. Будешь свободен — набирай. Найдемся.

Интересно, сработали ли объявления? Пришел ли кто-то к Каналье, или тот звонок был единственным?

Глава 26

Горшочек, вари!

Каждый ребенок хоть раз в жизни притаскивал домой котенка или щенка. Не знаю ни одного юного смельчака, чьи родители такому обрадовались, потому что забота о питомце рано или поздно ложится на их плечи. В детстве мне казалось, что все родители против, потому что они взрослые, и у них нет сердца, сейчас же мне легко было поставить себя на их место. Только бы мама поняла, что я способен взять ответственность и уже неоднократно это доказал.

Потому, когда мы с Борисом в семь вечера вышли из автобуса на своей остановке, я морально готовился противостоять маминому напору и воплям: «Куда хочешь, туда с ним и иди! Оба пойдете! И ты, и Борис, туда же? Скатертью дорожка! Вот к папочке и несите, он будет счастлив».

И чем ближе подходили к дому, тем больше мысли об этом вытесняли любопытство, что там у Канальи. По-хорошему, надо бы сперва узнать, что там у него, и лишь потом отвечать на звонки. Но Боря не потянет словесную дуэль с мамой, и, когда она заведется, исправлять ситуацию будет сложнее. Правда, мама со мной не разговаривает… Ладно, посмотрим.

В квартире пахло духами и царила атмосфера праздника, играла музыка. Причем не привычные мамины тоскливые «Пла-ацю» или «Не плаць, есе одна осталась ноць у нас с тобой», а «Угнала тебя, угнала, ну и что же здесь криминального».

Похоже, на личном фронте у мамы все складывается неплохо.

От воплей певицы щенок проснулся и завозился. Я выбросил грязную тряпку в мусорное ведро, а брат принес истертое полотенце, приговоренное стать половой тряпкой.

Из спальни вышла мама с бигуди на голове, ойкнула, увидев нас.

— Мы грибов набрали два ведра! — похвастался Борис и продемонстрировал добычу, примирительно поднял руки: — Не переживай, мы сами их почистим и отварим!

Она села на корточки возле ведра, не обращая внимания на сверток в моих руках, взяла гриб, рассмотрела его со всех сторон.