Илима не ошиблась.

Страж судорожно сглотнул, но не стал смотреть вниз, потому что и так знал, что ладонь будет красна от выступившей крови. Ран было слишком много, чтобы мальчик выжил, и они были слишком глубоки, чтобы просто так закрыться. Это отзывалось сейчас его прошлое, его мука и боль, которые снова, как когда-то давно, беспощадно терзали душу и тело.

Дядько подхватил племянника на руки и, чувствуя под пальцами вздувшиеся рубцы, направился прочь.

— Господин! — испуганно вскрикнула Илима.

— Ты куда это пошел? — с подозрением спросила вдруг вышедшая из-за дерева Арва. — А ну, верни мальчика на место!

— Мне бы не хотелось…

Но повариха вдруг уперла руки в бока и гневно сверкнула глазами.

— У тебя кровь на руках! Думаешь, мы не сможем о нем позаботиться?!

— Дело не в этом, — неожиданно отвел глаза суровый Страж.

— Девочки всю дорогу за ним присматривали! Присмотрят и теперь! Или ты нам не доверяешь?!

— Просто не хочу, чтобы они видели — это слишком страшно.

— Я сама им займусь! — решительно подошла толстуха и бесстрашно заглянула в полные боли глаза седовласого. — Если раны открылись, их надо промыть и осушить. Никаких возражений! А ну-ка, неси обратно!

Она отдернула полог одной из повозок.

— Думаешь, я мало ран на своем веку повидала? Девочки тоже не белоручки. Все сделаем, как надо, потому что вам, мужикам, ничего доверить нельзя!

Дядько откровенно заколебался. Долгую секунду пристально смотрел в полное решимости лицо толстухи, мельком покосился на отводящих глаза попутчиков, на бесстрастные лица эльфов… и отнес племянника под плотный тканый полог.

— Слева клади, слева, там места больше, — обеспокоенно велела повариха. — Там я хоть повернуть его смогу, а то с другой стороны тюки помешают… вот так, хорошо. Лилька! Неси чистую ветошь! И воду нагрей!

Рыжеволосая служанка со всех ног бросилась к костру.

— Арва, — тихо и как-то неуверенно произнес Страж, подходя к поварихе. — Вы должны кое-что знать. О Белике.

— Что именно?

Дядько совсем смешался, его взгляд заметался по сторонам и на мгновение задержался на спокойном лице Таррэна. Казалось, суровый Страж никак не может найти подходящих слов. Но, в конце концов, он все-таки пересилил себя и, наклонившись к самому уху поварихи, что-то едва слышно шепнул.

Донна Арва широко распахнула глаза.

— Что?!

Дядько горестно кивнул.

— И ты говоришь об этом только сейчас?! — вскинулась она.

— У нас не было выбора, — отозвался седовласый. — Этого никому нельзя видеть.

— Кто еще знает?!

— Только я и Карраш.

Донна Арва раздулась от гнева, побагровела, затем побледнела, но вдруг бросила комкать перепачканный передник, всплеснула руками и кинулась прочь. Разъяренной фурией ворвалась в повозку, где остался лежать мальчишка, зашуршала одеждой и вдруг горестно охнула:

— Да как же это?! Создатель, за что?!

Дядько сгорбился.

— Н-нелюди… так измываться над ребенком… Илима!

— Нет, — внезапно отвердевшим голосом сказал Страж. — Не нужно никому видеть. Лучше я сам.

— Вон отсюда! И ты тоже! — в бешенстве выкрикнула Арва, с силой оттолкнув оторопевшего Стража. После чего выскочила наружу и люто уставилась на непонимающе приподнявшихся мужчин — белая от гнева, с трясущимися руками, в которых так и оставалась зажатой мокрая рубаха с оторванным левым рукавом.