За то и выпили.

Потом Витька Ческис поинтересовался, когда же Командор разрешит Галу летать. Гал молчал. Для него это была больная мозоль. Не далее как сегодня утром после развода он имел очередной разговор с Руснаковым, который чуть ли не в рот смотрел Галу, пока тот умолял перестать «мариновать» его; полковник явно ожидал чего-то, а потом, видимо, так и не дождавшись, разочарованно отвел глаза в сторону и туманно пообещал, что как только – так сразу. А в конце беседы почему-то разозлился и приказал не задавать глупых вопросов, потому что если командир приказывает – значит, он всегда прав, но если даже и не прав, то ты имеешь право только пальцами ног в ботинках шевелить!..

Судя по всему, вокруг Гала плелся некий заговор. По какой-то причине его упорно не хотели использовать в качестве рядового интерсептора – только кому и зачем это было нужно?..

– Командор сказал, что сервисты еще не закончили латать мой спейсер… – пробормотал Светов.

– Да?.. – удивился Гомос. – Странно… Я вчера был в твоем ангаре, и никаким ремонтом там и не пахнет. Спейсер стоит наготове…

– Предлагаю тост, – неожиданно сказал Борька Геккер. – Давайте выпьем за скорейшее возвращение Гала в строй.

– Дурак, – сказал Витька. – Чего спешить – успеет еще пасть смертью храбрых…

Тут все накинулись на Витьку с упреками в накликании беды на боевого товарища, но тем не менее тост все-таки «реализовали».

Потом Гал вспомнил свой недавний сон и спросил: – Слушайте, братцы, а никто из вас не встречал на Базе в последнее время Ювена Галанина?

Все посмотрели на него, как на идиота, даже жевать перестали, а Витька Ческис тут же объявил: – Костя, Галу больше не наливай сегодня, ему уже достаточно.

– Ты что, Гал? – тихо спросил Гомос. – Он же погиб еще во время твоего отпуска…

– Значит, никто Юва не видел? – повторил свой вопрос Светов. Он обвел друзей внимательным взглядом. – Борька, а ты?..

Геккер отвел глаза.

– Да не видел я никакого Юва! – заорал он. – Что ты ко мне привязался?

Однако Гал понял, что Борька что-то скрывает. Сознание вдруг резанула мысль: а что, если Юв действительно бродит как неприкаянный по переходам Базы, ходит, скрываясь ото всех?.. Но зачем ему прятаться от своих? И каким образом он оказался здесь, если превратился вместе со спейсером в космическую пыль?..

Он встряхнулся и сказал:

– Ладно, давайте-ка выпьем за всех наших погибших ребят. Тост контрольный, братцы.

Это означало, что положено пить до дна.

Потом как-то все смешалось. Запомнил Гал только самые яркие эпизоды.

…Как вернулся Сережка Глико и вынужден был влиться в компанию после того, как эта самая компания влила в него «штрафной» стакан коньяка…

…Как они хором орали свою прощальную: «Завтра нам с тобой опять в дальнюю дорогу… Так давай на посошок выпьем по чуть-чуть» – и они действительно выпили, но отнюдь не по чуть-чуть…

…Как появилась еще одна бутыль с фиолетовым напитком, и кто-то уже спал, откинувшись на койку, а Гомос приставал к Глико, выдавая свои сексуальные домогательства за желание подружиться…

…Как он, с трудом взгромоздясь с ногами на койку, декламировал смутным и вроде бы даже незнакомым лицам, маячившим внизу, свои самые сокровенные лирические опусы, а слова почему-то то и дело ускользали из памяти, а потом он совал кому-то под нос голографию Инны и все пытался объяснить, что именно ее он теперь будет защищать от нашествия Чужаков, а не каких-то там скотов в дискотеках и на пляжах…

Последним в этой серии отрывочных эпизодов был момент, когда в дверь каюты кто-то громко постучал, и в ответ ему несколько грубых голосов заорали: «Пошел на…!»; имелось в виду, что стучится некий нахальный любитель выпить на халяву, но это оказался не кто иной, как сам Командор, и в тотчас же наступившей тишине он рявкнул, ни к кому конкретно не обращаясь, – рявкнул совсем не то, что ожидали услышать от него пилоты: «А ну плесните и мне этой пакости!» И когда приказание Командора было с преувеличенным рвением исполнено, он поднял стакан и каким-то странным голосом провозгласил: «За то, чтобы Коля Ангафорин сумел сесть!» Выпил залпом и, не закусывая, пояснил: «Он ослеп, а бортовой комп сдох, и горючее у него – на нуле».