Изменить размер шрифта - +
 – Что случилось?» – «Тебя вызывает к себе Эмов». – «Среди ночи?» – «Ну, ты и шутник, парень!.. Это на Земле бывает ночь, а здесь – постоянная боевая готовность». – «Ладно, понял».

Неужели закончился период бездействия и его решили наконец-то включить в боевой расчет? Нет, что-то здесь не так. Если речь идет о допуске к боевым дежурствам, то почему он должен узнать об этом от Особиста, а не от командира базы? С каких это пор офицеры спецслужбы дают разрешение на вылет? Впрочем, а почему бы и нет?.. Во всяком случае, спейс-комбинезон надеть не помешает. Черт, оружия так и не выдали… Ладно, главное оружие – верный С-тринадцатый. С полным боекомплектом, разумеется…

Лихорадочно натягивая на себя одежду, а поверх нее – спейс-комбинезон, Светов одновременно пытался вспомнить, что ему приснилось в коротком тревожном сне. Сон вспомнился не сразу, а когда наконец вспомнился, Светов пожалел об этом.

…Он снова лежал на астероиде, среди обломков скал, куда его выбросило после неудачной аварийной посадки, и ему было больно и холодно, но он не мог пошевелиться, а мог только смотреть на скалы, на которые падали слабые отсветы Юпитера. Временами он проваливался в темноту забытья, а когда выплывал из нее, то косился на кислородный индикатор. Кислорода оставалось все меньше и меньше, и, наверное, ему следовало впасть в отчаяние, но даже на это у него не оставалось сил. Гал не знал, сколько времени он так пролежал, но, очередной раз очнувшись, он вдруг увидел на вулканическом плато астероида спейсер Чужаков, из которого выходили темные человекоподобные фигуры. Пришельцы явно направлялись к нему, и были они сложены как люди, только с ног до головы затянутые в темное – не то ткань, не то кожу. И передвигались они совсем как люди – осторожно ступали двумя нижними конечностями по базальту. Галу стало страшно, но отбиваться от врагов было нечем. Они наконец приблизились к нему и плотно окружили со всех сторон, и когда Гал уже готов был завопить от страха, Пришельцы дружно, словно по команде, откинули темную ткань, закрывавшую их лица, и Светов увидел всех своих погибших знакомых и друзей: и весельчака Берколайно, и невозмутимого толстяка Маркова, и веснушчатого Сашу Кэрберга, и вечного нарушителя всех уставных положений Аксена Полилова, и многих других – их была целая толпа. Они протягивали руки к Галу, наперебой уговаривая его пойти с ними, но из их аргументов он запомнил только один: «Тебя ждет «Шар», Гал»… Однако Гал наотрез отказался, и тогда они сразу замолчали, прикрыли свои лица темной тканью, отвернулись и ушли. А немного погодя Гал увидел, как чужой спейсер беззвучно отрывается от астероида на огненном столбе стартовых двигателей…

Сон, конечно же, это был сон. На самом деле Гал провалялся на астероиде без сознания до тех пор, пока его не спасли, и в те мгновения, когда он приходил в себя, сознание жгла лишь одна мысль: «Кислорода осталось совсем мало…» Он закончил одеваться, осторожно отворил дверь каюты и выглянул в коридор. Там было пусто, – очевидно, до смены боевых расчетов оставалось еще много времени. Горело тускло дежурное освещение.

Гал вышел и притворил за собой дверь. Стараясь никому не попадаться на глаза (сам не зная почему), он поднялся на третий ярус, где располагался кабинет-каюта Эмова. Что-то вертелось в голове, как обрывок надоедливого шлягера, и, уже подходя к кабинету Особиста, Светов все-таки уловил, что это за фраза.

«Шар» ждет тебя, Гал».

То, что он слышал во сне про астероид, теперь повторялось в его мозгу, произносимое чьим-то незнакомым голосом. Голос был нудный, неприятный, назойливый…

Гал остановился и прислонился лбом к прохладной металлической переборке. Лоб его был горячий, и казалось, в голове что-то пульсирует.

Быстрый переход