Девочка схватила меня за руку и потащила в лес. И через несколько мгновений остановилась перед сделанным на скорую руку загоном. Часть луга была обнесена соединенными бечевкой кольями.

– Она держала его для своего возлюбленного.

– А что же она мне-то ничего не сказала? – возмутилась догнавшая нас мамаша.

– Потому что истории про своего возлюбленного она доверяла мне.

Девчушка обволокла меня волнующим взглядом, это напомнило мне, как смотрела на меня Нура. Я смутился и опустил глаза.

– Для тебя! – объявила она, указывая на что-то посреди загона.

На нас с лаем бросилась собака. Несмотря на загородку, мать попятилась. Девочка вздрогнула. Я присел на корточки. Прекрасный пес среднего размера, полный сил, с прямой спиной, подняв хвост трубой, двигался с необыкновенной легкостью. Мое лицо оказалось на уровне его морды, и я прищурился, что на собачьем языке означает улыбку. Он заколебался, склонил голову на бок, пригнул стоящие торчком треугольные уши, внимательно и добродушно оглядел меня, убедился в моих добрых намерениях, вздохнул и улыбнулся мне своими ореховыми глазами.

Тогда я хлопнул в ладоши, и он радостно заметался по загону. Я отпер калитку, подобрал палку, сунул ему под нос и изо всех сил швырнул на опушку. Прижавшись брюхом к земле, пес ринулся за деревяшкой, схватил ее и горделиво принес мне. Чтобы позабавиться, я принялся отнимать ее, стараясь вырвать из его пасти. Он зарычал, я тоже, это его развеселило, и мы продолжали возиться.

Мамаша с отвращением скривилась. Я услышал, как девочка объясняет ей:

– Нура говорила, что ее возлюбленный обожает собак.

– Он их ест?

– Он их любит живых.

– Какой ужас!

– Мама, он не ест их живьем! Он с ними живет.

Вместе с принявшим меня неугомонным озорником я подошел к ним:

– Как его зовут?

Обе озадаченно уставились на меня. Я уточнил:

– Этого пса. Как зовут эту собаку?

Мамаша злобно ответила:

– Собаки не разговаривают.

После чего склонилась к дочери и со вздохом, без малейшего стеснения, высказалась в мой адрес:

– Может, это и ее любовник, но не больно-то он сообразительный.

Этот разговор вернул меня в детство. В отличие от своих современников, мой отец страстно интересовался собаками, что делало его всеобщим посмешищем – отпустить шуточку в его адрес могли сельчане, мои сестры и даже моя мать. Желая наладить контакт с собаками, он присматривался к ним, отбирал тех, которые могли бы пригодиться в деревне, и наслаждался возней с ними. Я разделял его горячее увлечение. Меня потрясло, что Нура об этом вспомнила! Ее продуманный приветственный подарок делал мою несостоятельность еще более отвратительной. Я страдал от того, что не появился вовремя, что не противостоял ее похищению, что спустя три дня оказался лишен каких бы то ни было улик или знаков, чтобы…

Тут меня осенило. Я кликнул пса:

– Ко мне, собака!

Я побежал. Он охотно последовал за мной. Решив, что мы затеяли соревнование на скорость, пес обогнал меня, затем сообразил, что мы направляемся в какое-то определенное место, и приноровился к моему шагу.

Я кинулся к постоялому двору, обшарил его, отыскал позабытое похитителями платье и сунул его псу под нос.

– Ищи, собачка, ищи!

Его нос учуял запах, однако в его глазах читалось недоумение. Я ладонями потер ткань перед ним.

– Ищи!

В качестве примера я поднес платье к своим ноздрям, понюхал, шумно втянул запах и насторожился. В собачьем взгляде блеснул огонек понимания: пес получил подтверждение того, что и так подозревал. Я опять сунул ткань ему под нос. Прикрыв глаза, он обнюхал ее, тявкнул и выскочил из дому.