«Ты ее знаешь».

Отойдя от него подальше, я прикурил сигарету. Очень интимные движения: наклон головы, руки домиком над колеблющимся огоньком зажигалки. Можно даже на секунду забыть о непрошеных гостях.

Ричард вышел во двор и направится ко мне, осторожно оглядываясь на Лизу.

— Ты все правильно делаешь, — заявил он.

— А ну, осади назад, засранец! — воскликнул я.

— Ты ведь любишь эту женщину? — ледяным тоном спросил Ричард. Глаза его превратились в две узкие щелки под густыми бровями. — Ты готов разрушить все ради нее? Она вернется в Клуб лишь при одном условии. Ты должен ждать ее именно там.

— Подыграй же нам, Эллиот, — произнес Скотт, — для ее же блага.

— Вы что, парни, уже все наперед рассчитали?

Я обернулся, чтобы посмотреть на Лизу. Она успела встать с кресла-качалки и подошла к французским окнам, неуверенно ступая ногами в плохо застегнутых босоножках. Выглядела она абсолютно раздавленной и разбитой. Я бросил под ноги окурок и ткнул пальцем в ее сторону:

— Через пару дней?

— Я сдержу свое слово, — кивнула Лиза.

Мне ужасно хотелось сказать ей, что мне плевать, вернется она или нет. Мне хотелось обозвать ее самыми грязными словами и на всех языках, которые я знал. Но все эти слова не годились для нее. У нее было одно имя. И имя это — Лиза. Однажды она уже солгала, в чем призналась в то первое утро в отеле. И теперь больше никакой лжи, никаких обещаний, никаких обязательств.

И все же я чувствовал, что сейчас рушится нечто очень важное для нас, а, потому больше не мог смотреть ей в глаза. Словно приоткрылась потайная дверь, и что-то ужасное, находившееся за этой дверью, то, чего я до смерти боялся всю свою жизнь, теперь поджидало меня на пороге.

29.

Лиза. Разговор с «ангелами»

Мы хотим от тебя только одного: объяснить нам все, дать нам возможность понять, как ты могла такое выкинуть.

Это была грязная дыра, притон, кабак — убогая ловушка для туристов, оформленная как прогулочная дорожка со скамьей для посетителей у одной из стен и с ярко освещенной узкой сценой за баром напротив.

И еще там танцевал, если можно так выразиться, мужчина, похожий на гигантскую женщину. Он шаркал ногами в шелковых шлепанцах, а лучи света причудливо падали на ее/его белое шелковое платье, щеки под толстым слоем румян, белый парик из стекловолокна безжизненные, устремленные в пустоту глаза. Она/он танцевала одна перед зеркалом, напевая себе под нос ритмичную мелодию, искаженную раздолбанными динамиками. И вот так она он раскачивалась перед зеркалом под колыхание серебристого боа вокруг гладких сильных рук, и зрелище это было настолько чувственным, насколько и ирреальным. По крайней мере, для меня. Ты просто ангел. Ты все превращаешь в театр одного актера. Я тебя боготворю.

Я хочу сказать, ты учитель, ангел-хранитель всей системы, и ты просишь меня не задавать лишних вопросов!

Я сидела, бессильно прислонившись к стене, и следила за тем, как она шаркает своими ножищами, смотрела на розовую щель накрашенного рта, на ничего не выражающие глаза под сенью накладных ресниц. Из-под потертой красной бархатной занавески, скрывавшей крошечную уборную, по полу текла тонкая струйка мочи, впитываясь в вонючий грязный ковер на узкой полоске пола. В воздухе витал едва уловимый смешанный запах жареных блинов, косметики и грязной одежды. Как ни странно, все это напомнило мне мраморных ангелов в церкви, держащих на вытянутых руках чаши со святой водой. Ангелов, таких больших, гладких и безупречных, какими и должны быть высшие существа.

Казалось, я сидела здесь целую вечность.

Как ты могла так с ним поступить, с ним, с ним.