Пока мы сортировали деревяшки и обломки и ждали Биргитту, Лена успела прочитать мне лекцию о Голландии. В этой стране живет очень много народу, а большая часть ее территории ниже моря.
– Ниже моря?
– Да, поэтому они строят дамбы, чтобы море не затекло и не устроило наводнения. Но Исак говорит, что это хорошая страна, и они классно играют в футбол.
Новость про футбол отчасти примирила Лену с ситуацией. Она по-прежнему вратарь нашей мальчишеской команды. И ее звездный час наступает, когда она из ворот отдает распоряжения и распекает нас на все корки. А мне футбол поднадоел уже. Тем более что играю я плохо. У нас весь класс ходит на футбол, но я иногда думаю, не бросить ли мне.
– Sorry, I’m really not that interested in football, – сказала она наконец в свое оправдание.
Лена замолкла и застыла позади кучи деревяшек с молотком в руке. Опасаясь, как бы ситуация не вышла из-под контроля, я решительно хлопнул в ладоши:
– Let’s build.
До чего же; странно, что в нашей затее участвует чужая девочка! Я едва осмеливался поднять на нее глаза. Как будто ангел залетел в наш сарай. Дощечки она брала нежно, одними пальчиками, словно никогда раньше не плотничала. Может, и правда никогда не плотничала?
Лена грубо и решительно ворочала деревяшки и с бешеной скоростью заколачивала молотком гвозди. Из-под ее рук редко выходит что-то красивое, и все-таки ей обычно удается соорудить задуманное.
Но вдруг я почувствовал, что сержусь на нее. Могла бы не пугать так тихую девочку из Голландии, подумал я с раздражением.
Кончилось дело тем, что Биргитта просто стояла и наблюдала за нами. Не исключено, что мы казались ей странными. Раньше я никогда не задумывался, как мы с Леной смотримся со стороны, как выглядят наши увлечения. А теперь эта мысль саднила как заусенец. По возрасту ли нам такое ребячество?
– Лена, – шепнул я, когда мы вышли принести пластиковых реек, – надо придумать дело и ей тоже.
Лена посмотрела на меня так, будто я попросил ее наколдовать из воздуха ратушу. Но когда мы вернулись в сарай, она отвела Биргитту на чердак и дала ей простыню и краски Крёлле, уж не знаю, где добытые.
– You can paint the sail, – объяснила она. – Трилле, подай мне молоток.
Слух о девочке из Голландии разнесся по нашей бухте со скоростью ветра, и когда мы в полдень пришли домой перекусить, в кухню косяком пошел народ. Зашла Ильва купить яиц; Минда с Магнусом, которым нынче, как известно, все глубоко фиолетово, долго по очереди искали что-то в шкафу. Мама поставила на стол шоколадную пасту, хотя была не суббота.
Потихоньку я совсем раздулся от гордости: приманил-то Биргитту я!
– Хей-хо-хо! – в конце концов сказала Лена и кивнула в сторону сарая.
Последние гвозди мы забивали уже на камнях. Биргитта грелась на солнышке и смотрела на нас. Небось думает, что мы совсем ку-ку: в таком солидном возрасте с плотом возимся…
Обычно я попадаю по гвоздю, но сегодня два раза съездил молотком себя по пальцу. Счастье, что мне удалось сохранить лицо и не вскрикнуть.
Когда мы все достроили, Биргитта притащила парус и развернула его. Мы с Леной онемели просто. Она нарисовала небо, море и солнце – и на их фоне меня с Леной в виде настоящих морских разбойников. Я первый раз видел, чтобы кто-нибудь моего возраста так потрясающе рисовал.
– Вау! – сказал я. – Фантастика!
Я развел руками и оглянулся на Лену. Она ловила ртом воздух, как рыба на суше. Но потом привела лицо в порядок и деловито спросила:
– Водой не размоет?
Тот не шелохнулся. Я толкал сзади, налегая изо всех сил. |