– Я начинаю задумываться о том, так ли уж хорошо быть человеком, – промолвил он.

– Беда не в том, что ты человек, – заявила Глоха, – а в том, что у тебя нет крыльев. Будь ты крылатым, у тебя все было бы как надо.

– Спасибо на добром слове, – отозвался Трент, и Глоха внезапно поняла, что ее высказывание можно трактовать по‑разному. И тут же почувствовала, как разгорается слабый румянец. К счастью, он был очень слабым – она перегорела, будучи горицветом.

– Может, мне удастся расчистить путь, – предположила Синтия и, подлетев к ближайшему сталагмиту, лягнула его копытом. Сталагмит упал и с шумом покатился между другими. Но почти в тот же миг сверху обрушился дождь копьеподобных титей. Спутники едва успели отскочить в сторону.

– Сдается мне, силой тут дорогу не расчистить, – заметил Трент. – Эта пещера защищает себя сама.

– Придется поискать другой путь, – сказала Глоха и, взмахнув крыльями, поднялась в пространство между острыми кончиками титей‑митей. Она так и не уяснила, какие из них как называются, но беспокоилась не об этом, а о том, как бы не задеть острие крылом. Увы, никакой другой тропы сквозь пещеру не пролегало, а единственный выход из нее имелся на противоположном конце, где туннель сворачивал к подземной реке. Вдоль этой реки и тянулась дальше линия зеленой плесени.

– Я начинаю сомневаться в том, что мы на верном пути, – призналась она по возвращении. – Просто невозможно поверить, что Танди смогла когда‑то пройти этой дорогой.

– Мне кажется, что она проходила здесь не одна, а со своим нынешним муженьком, – сказал Трент. – А он огр, и для него здешние препоны не страшны.

Это было правдоподобно, но из‑за невозможности обратиться за помощью к какому‑нибудь огру, никак не могло помочь пробраться через пещеру.

– Ты вроде упоминала реку, – сказала после некоторого раздумья Синтия. – Нельзя ли вывести ее из себя?

– Что? Нет, она показалась мне погруженной в себя. О, ты наверное имела в виду возможность отвести воду из русла? Но в таком случае вода просто заполнит эту пещеру.

– Именно. И как только она поднимется выше митей… или титей… Короче говоря, когда она поднимется, Трент сможет проплыть между остриями, не задев их.

– Думаю, это прекрасная мысль! – восхитился Трент. – Ты столь же умна, сколь и прелестна.

Синтия зарумянилась всюду, где ее не покрывала шерсть. Может быть, сидя в пруду Коралла, она и испытывала недобрые чувства по отношению к Тренту, но теперь это осталось в прошлом. Теперь волшебник определенно вызывал у нее интерес, и Глоха вполне могла ее понять. Трент хорош собой, умен, искушен в жизни и одарен одним из самых сильных магических талантов в Ксанфе. Чего еще можно хотеть от мужчины?

Крылатая гоблинша снова полетела к реке, приземлилась на берегу и с помощью своих изящных ручек и ножек прокопала в песке канал. Вода, наверное, из любопытства, затекла в него и направилась дальше, в пещеру. По всей видимости, не без удовольствия, поскольку она активно расширяла канал своим напором. Тити‑митева пещера стала превращаться в озеро.

– Я отвела реку, и она вроде не возражала, – сообщила Глоха, прилетев назад.

– Вот и прекрасно, – отозвался Трент, хотя и без особого воодушевления. Он уже стоял по колено в воде и выглядел так, словно новое приключение забавляло его куда меньше, чем реку. Уровень воды в пещере неуклонно поднимался.

Глоха и Синтия парили между сталактитами и сталагмитами.

– У тебя все в порядке? – спросила Глоха волшебника.