«Скверно, – подумал он. – Но как хорошо было, пока длился их роман. И что же, тебе больше ничего не требуется, не правда ли?»

Он повернулся на бок, решив вновь уснуть и втайне надеясь на то, что сновидение возобновится в той самой точке, в которой оно прервалось. Но тут слабый стук в дверцу каюты напомнил ему о причине недавнего пробуждения.

Он на ощупь нашел лампу и ухитрился зажечь ее, не опалив себе пальцев. Затем, кое‑как закутавшись в одеяло, спросил:

– В чем дело? Кто там?

Дверь тихо скрипнула. Стройная – это было видно даже под грубой штормовкой – фигура скользнула в каюту. Мелькнули голые ноги. «В шортах в такую погоду, – подумал он. – Что ж, это на нее похоже».

– Не спишь? – поинтересовалась Рася.

Слава Господу, у него достало ума не брякнуть чего‑нибудь лишнего.

– Таррант уплыл?

Она кивнула:

– Растворился в ночи, как выразились бы поэты. Зрелище было весьма впечатляющим.

– Да уж. Он и сам человек впечатляющий.

Голубые глаза смотрели на него в упор. И в их глубине плясали насмешливые искорки. Насмешливые – и вместе с тем осторожные. О Господи, как же он ее желал!

– Не хочешь отдохнуть в женском обществе? – невинно осведомилась она.

– Что такое? Что‑нибудь случилось?

– Еще нет. – Она не без напряжения улыбнулась. – Но, полагаю, что‑нибудь произойдет непременно.

Она подошла к кровати и подсела на край. Рядом с ним. Так близко, что он даже сквозь одеяло почувствовал жар ее тела.

– А как же твои тревоги?

Она ухмыльнулась:

– Владетель избавил меня от них, едва мы ступили на берег. Да и как иначе? Почему, по‑твоему, я напросилась к нему в гребцы? – Пока она говорила, штормовка соскользнула с ее плеча. Под штормовкой почти ничего не было. Можно сказать, вообще ничего. – Как мне представляется, мы только что завершили если не самое опасное путешествие, возможное на этой планете, то такое, которое бесспорно занимает второе место. И мне кажется, что это можно и нужно отпраздновать. Верно? – Наклонив голову, она посмотрела на него. – Разумеется, если это тебя не интересует, то…

«Женщины. Никогда не пытайся понять их. Никаких мозгов на это не хватит».

– Черта с два это меня не интересует, – пробормотал он, прежде чем наброситься на нее.

И только позже, глубокой ночью, значительно позже и уже совершенно обессилев, он додумался выяснить:

– А какое же путешествие, по‑твоему, является самым опасным?

В темноте он не увидел, а только почувствовал, как Рася улыбнулась.

– Возвращение домой, – прошептала она.

3

Это был первый выход Сары в свет.

У нее за спиной, над ней и вокруг нее суровые служители Единого Бога несли стражу, предохраняя ее от опасностей, связанных с земной Фэа. Они осторожно вели ее вперед, при необходимости подталкивая и вполголоса чертыхаясь из‑за ее упрямства. Чертыхались они теми же самыми устами, которыми практически одновременно с руганью шептали слова молитв Охоты. Она была так напугана, что фактически не могла сдвинуться с места, страх сковал ее члены, ей и дышалось‑то с трудом… но она понимала, что так оно и должно быть. Именно ее страх и привлечет исчадия ночи. Именно ее страх заставит заявить о себе демонов, которые иначе так и остались бы невидимыми. Именно страх позволит Святой Церкви осуществить свою миссию… Да, она понимала это, понимала значение происходящего; просто ей хотелось, чтобы в центре событий оказалась не она, а кто‑нибудь другой, хотелось, чтобы не она шла сейчас в самой сердцевине гротескной процессии, тогда как исчадия Фэа толпятся во тьме, начинающейся там, куда не достает свет их факелов, – толпятся, готовясь наброситься на добычу.