– А как же институт регентства? – осмелился спросить Дэмьен. – Как он вписывается в общую картину?

Впервые за весь допрос регент отвел глаза.

– Матери обладают даром ясновидения, они являются нашими оракулами. Они слышат и истолковывают голос Единого Бога и живут вечными Святительницами Его Имени… а этот образ жизни не слишком соответствует потребностям управления государством, преподобный Райс. Вам ясно?

– Следовательно, на самом деле правите вы?

– В каких‑то отношениях. Но неизменно покорствуя воле Матери. – Тошида вновь уставился на Дэмьена. И взор его был столь пронзителен и в то же самое время столь хищен, что выдержать это испытание было нелегко. Дэмьен не сомневался в том, что регент самым внимательным образом следит за малейшим проявлением его собственной реакции на услышанное. – Я обладаю высшим рангом, которого может в нашей стране достигнуть мужчина. Но меня удивляет, что вам это неизвестно, преподобный Райс. Разве не сам Пророк учредил именно такой порядок?

Правильно ли он понял его слова? Возможно ли, что в здешних краях высшая власть зарезервирована за женщинами – и, соответственно, этот мужчина – энергичный и властный мужчина – гуляет на коротком поводке нелепого сексистского суеверия? Внезапно Дэмьен с удовольствием вспомнил, что часто играет в покер и что хорошо умеет в него играть, – никогда еще напускное безразличие не требовалось ему в такой степени, как сейчас.

– Порядки меняются, – осторожно сказал он. – И даже слово Пророка становится объектом различных интерпретаций.

Он не осмелился ни сказать, ни спросить более прямо. Во всяком случае, сейчас. Во всяком случае, не раньше, чем он обзаведется кое‑какими познаниями о жизни и жизненных устоях здешнего народа. Любое иное решение было бы равнозначно тому, чтобы поднести зажженную спичку к пороховой бочке – и лишь для того, чтобы посмотреть, что из этого получится. То есть было бы чистым безумием.

Несколько мгновений регент просидел молча. Продумывая услышанное. Всесторонне продумывая все сказанное и оставшееся недосказанным.

– Знаете ли, – заявил он наконец, – кое‑что из того, что мы с вами сейчас обсудили, показалось бы моему народу… ну, скажем, тревожащим. Чуждая нам иерархия, отличающиеся от наших обычаи… – Его темные глаза сощурились. – И колдовство. Все эти темы настолько деликатны, что место им только в беседе с глазу на глаз. Вы согласны со мной, преподобный Райс?

Дэмьен обнаружил, что сидит затаив дыхание. Сейчас и ему стало трудно говорить.

– А как быть с моим народом?

«Иначе говоря: дорого ли ты дашь за мое молчание?»

– Надобность в дальнейшем дознании отпала, – невозмутимо ответил регент.

Этим было сказано все.

Неужели одна только религиозная вера удержала этого человека от того, чтобы еще давным‑давно потребовать причитающееся ему по праву, от того, чтобы создать собственное королевство и разгромить, если понадобится, чужое? И удержит ли она его сейчас, когда он полностью осознал новые, открывшиеся в связи с прибытием заморского корабля возможности? Дэмьен подумал, что он и впрямь поднес зажженную спичку к пороховой бочке. А бочка оказалась лишь одной из многих в огромном погребе.

Регент, оттолкнув стул, поднялся с места.

– Ясно, что вы прекрасно подготовились к экспедиции, и я не вижу причин держать вас на карантине и впредь.