Часть первая. Тарвилон

Солнце уже низко склонилось над островерхими крышами и шпилями Роллендаля, когда через Северные ворота в окружении эскорта конных гвардейцев в столицу въехала роскошная карета с золотыми гербами на дверцах, запряженная четверкой великолепных белых коней. Занавески на окнах кареты были полузадернуты, но гербы недвусмыленно указывали на августейшее происхождение пассажиров, а потому встречные простолюдины исправно снимали шляпы, а солдаты, даже успевшие уже слегка накачаться в одном из кабачков, отдавали честь. Кортеж быстро проследовал по городским улицам и остановился перед воротами дворца. После кратких формальностей с дежурным офицером ворота отворились, и карета въехала во двор мимо застывших в приветственном салюте стражников. Экипаж остановился у северного крыла, и из него вышел вовсе не седой благообразный монарх или царственная дама, а молодой человек немногим старше 20 лет, чье лишенное излишней пышности одеяние заметно контрастировало с роскошью кареты. Принц Артен Вангейский в очередной раз приехал погостить к своим родственникам, властителям Тарвилона. В этом событии не было ничего неожиданного или необычного; если в особняках аристократов о нем и перебросились парой слов, то в трактирах, казармах и домах простолюдинов оно, как правило, не заслужило и этого.

Вечерняя встреча принца с его августейшими родственниками была краткой: Артен устал с дороги и не был расположен к светским беседам, что, впрочем, не помешало ему потребовать, как обычно, на ночь в свою спальню книгу и свечей. Лишь на другой день, проснувшись, по своему обыкновению, заполдень, он нанес визит королеве, приходившейся ему троюродной теткой. Королева сидела в высоком кресле, отложив на столик вышивание и поглаживая толстого пушистого кота, по‑хозяйски расположившегося у нее на коленях.

– Вы еще более возмужали, милый принц, – отпустила она по придворной привычке дежурный комплимент.

– Мой отец так не считает, – усмехнулся Артен. – Все ворчит, что в мои годы он сутками не вылезал из седла, а я только и умею, что читать книги, и не знаю, с какой стороны берутся за меч. А зачем, спрашивается, мне сдался этот кусок железа? Как будто и без того в наши времена не достаточно любителей размахивать им по поводу и без повода.

– Ох, Артен, слышала бы вас ваша кузина, – вздохнула королева.

– Как она, кстати, поживает?

– Все так же и еще хуже. Вся в своего отца. Граф Айзендорг, конечно, благородный человек и прославленный герой, но разве такое воспитание следует давать юной леди?

В этот момент со стороны лестницы донеслись голоса: один тихий и увещевающий, другой звонкий и возмущенный.

– А я вам говорю, что это чепуха! Мне нет дела до ваших столетних предрассудков! Я буду жаловаться королю! – и вслед за этими словами на пороге залы появилась Элина Айзендорг собственной персоной.

Шестнадцатилетнюю дочь графа Айзендорга легко можно было принять за юношу. На ней была темно‑коричневая кожаная куртка, кожаные штаны и сапоги; темные волосы были коротко подстрижены. На поясе Элины висел меч в ножнах – не такой широкий и длинный, как у большинства рыцарей, но все же совершенно настоящее боевое оружие. Элина была одной из немногих, обладавших привилегией входить с оружием в королевские покои. Лишь большие карие глаза с длинными ресницами несколько выбивались из общего образа юного воина, но сейчас и эти глаза сверкали гневом.

– А, добрый день, тет… Ваше Величество. Привет, кузен Артен.

– Здравствуйте, кузина. Рад вас видеть.

– Я тоже рада, принц, мы непременно с вами побеседуем. Но сейчас я хочу видеть Его Величество.

– Боюсь, сейчас это невозможно, – ответила королева.