|
Все, что я услышала, были крики, вопли и шум. Я отодвинула телефон от уха, различила музыку, потом пение, потом узнала песню. Если думаешь, что жизнь – пустая трата времени И что время твое впустую прожито, То спустись на землю, оглянись вокруг. Что тут: скверная ситуация Или всенародная демонстрация, И куда бы нам от них лучше спрятаться? Я откинулась на подушку и дослушала до конца. Песня кончилась, и я подождала, что он что-нибудь скажет. Но тут началась следующая, и он отключился. Улыбаясь, я послала ему сообщение: «Спасибо». Он сразу же написал: «Одним делом меньше в вашем списке. Бай». Долго-долго я смотрела на эти слова, а потом сохранила номер в телефоне. Дон Лок-вуд. Мне доставляло удовольствие видеть эти слова. Глава восьмая Неделю спустя я проснулась в семь утра в самом что ни на есть вонючем настроении. Именно так, это точное определение. Разумеется, я не проспала целую неделю, просто ниче-го особо примечательного за эти дни не случилось. Я поняла, что у меня паршивое настрое-ние, как только открыла глаза и обнаружила, что все вокруг провоняло креветочным сала-том, который я забыла на столе. Мне стало омерзительно до мозга костей, как иногда проби-рает холод – до самого нутра, и ничем не можешь согреться. Кроме того, я физически ощу-щала присутствие очередного письма. Я знала, что конверт лежит на прожженном ковроли-не, еще до того, как его увидела. Письмо пришло совсем недавно, раз кот не успел на него пописать. Оно валялось поверх маленьких, розоватых от креветочного салата отпечатков лап. Салат Мистер Пэн опрокинул на пол, а потом вляпался в него и натоптал где только можно. С тех пор как мы виделись с Жизнью в прошлое воскресенье, письма приходили каж-дый день. Я упорно их игнорировала, и этот понедельник не станет исключением. Идя в ванную, я нарочно наступила на конверт – как ребенок, который наказывает свои игрушки, чтобы самоутвердиться. Мистер Пэн, должно быть, понял, что натворил, и почуял мое во-нючее настроение, а потому держался от меня подальше. Я приняла душ, сняла платье с карниза и быстро привела себя в порядок. Покормила кота завтраком, выбросила письмо и пошла на работу. – Доброе утро, Люси. – Соседка открыла дверь, едва я вышла за порог. Следит она, что ли, за мной? Не будь я уверена в обратном, так заподозрила бы, что она караулит меня под дверью. – Доброе утро. Я попыталась отыскать в памяти ее имя, но ничего, кроме обрывков злобных мыслей, там не обнаружила. И отвернулась, чтобы запереть дверь. – Люси, можно вас попросить об одолжении? Голос ее дрожал. Я немедленно повернулась обратно. Глаза у нее были красные и опухшие, как будто она всю ночь плакала. Я смягчилась, дурное настроение временно от-ступило. – Вы бы не могли оставить это внизу у консьержа? Я вызвала курьера, но они отказы-ваются подниматься в квартиры, – а он спит, я не могу спуститься… – Разумеется, без проблем. Я взяла у нее спортивную сумку. Глаза она вытерла, но голос ее выдавал – еле слышно пробормотав «спасибо», она смешалась и умолкла. – У вас все в порядке? – Да, спасибо… просто… м-м… Она всячески пыталась взять себя в руки, выпрямилась и прочистила горло, но глаза опять наполнились слезами, и с этим она ничего не могла поделать. – Маму вчера увезли в больницу. Похоже, у нее неважно обстоят дела. – Очень вам сочувствую. Она небрежно махнула рукой, пытаясь скрыть тревогу и успокоиться. – Я там собрала кое-какие вещи, которые могут ей понадобиться. Ну, что обычно в больницу передают тем, кто… – Она не договорила. – Вас к ней не пускают? – Нет-нет, пускают, но я не могу к ней поехать, потому что… – Она прислушалась, спит ли младенец. |
