— Да, эта терминология и теория весьма популярны, — ответила Джиль. — Она послужила основой для огромного количества плохих стихов, песен, фантастики, пьес для любительского театра. Но это только голая теория. Вполне возможно, что споры таммузианской жизни были занесены сюда метеоритами. А может, они присылали сюда экспедиции, от которых и сохранились формы жизни, известные сейчас.

А может, они действительно собирались здесь жить, но вскоре открыли принцип Маха и улетели куда-то в другую Галактику. Может, они все еще сосуществуют где-то, и их цивилизации на миллиарды лет опережают нашу. — Вся шутливость покинула ее. Она подняла голову к звездам и прошептала:

— Понимаешь? И археологам можно было бы и не перекапывать древнюю почву.

Он ответил, и Джиль почувствовала в его голосе благоговейный трепет:

— Великая идея… Даже слишком великая для нас.

Она продолжала деловым тоном:

— Да, теорий было очень много. Гораздо больше, чем фактов.

Во-первых, на Иштаре, с его вполне земной биохимией, существует Т-жизнь. Даже базирующаяся на водных соединениях протеина, но во многом чуждая ортожизни. Во-вторых, планета Таммуза мертва, но все говорит о том, что там когда-то существовала Т-жизнь. Втретьих, Т-жизнь Иштара сконцентрирована на Валленене, в северной его части. Это дает возможность предположить, что там когда-то был остров, заселенный колонистами и очищенный от местной жизни.

Но затем этот остров слился с другими островами и в результате этого образовался материк, который затем стал нам известен под названием Валленен. Однако прямых доказательств этому мы не имеем. Это — терра инкогнита для нас.

— Все еще неизвестная, хотя человек появился на Иштаре сотни лет назад? — удивился он. И тут же сказал:

— Впрочем, я понимаю. Обзор с орбиты, посадки в случайных местах. До планомерного исследования дело еще не дошло. Перед нами еще много работы.

Джиль кивнула.

— Да. У нас множество проектов. А пока мы в основном работаем в зоне Южного Валленена. Только если Газеринг будет спасен и удержится, мы сможем продвинуться дальше на север.

И тут же с жаром добавила:

— Неужели ты не видишь, какую ценность представляет Иштар для Земли? Да, я знаю о планетах, где найдены аналоги Т-жизни. Но того, что мы имеем здесь, нет нигде! А уникальные интерзоны, где совмещаются Т-жизнь и орто-жизнь Иштара!

Джерин улыбнулся.

— Ты выиграла.

Она улыбнулась в ответ.

— Две разные экологии, неспособные эксплуатировать одна другую. Только из-за этого одного нужно помочь Газерингу остаться в Валленене.

Джиль допила свой стакан и Джерин взял бутылку, чтобы наполнить его вновь.

— Своей лекцией я заслужила эту выпивку, — заметила Джиль.

— Да, ты говорила весьма интересно, — согласился он.

— Теперь твоя очередь. Расскажи, где ты бывал.

— Если ты потом споешь мне еще.

— Мы найдем песню, которая знакома нам обоим. Давай начинай, — она снова подняла лицо к небу. Целестия уже скрылась, и остальные звезды высветились еще ярче. — О, сколько на свете удивительного! Даже умирать не хочется!

— Почему ты никогда не была на Земле?

— Я считаю, что здесь интереснее. О, я знаю, что на Земле есть много интересного, но у нас здесь большая фоно и видеотека, записи, фильмы, фотографии…

— Самая лучшая голограмма не сможет заменить действительность, Джиль. Чего стоит один собор в Шартре! И ты со своим живым воображением нашла бы на Земле много интересного.

Послышался звонок, и Джиль поднялась.