|
Дети — это вам не взрослые, — народец не в пример более удобный и компактный. Как оказалось, «компактного народца» оказалось в этой машинке предостаточно. Вадим же, мгновенно прикинув возможные последствия, покрылся холодным потом. Простенькую гранату он мог отфутболить по самой замысловатой траектории, включая и высоту метров, скажем в триста-четыреста, на которой эта гремучая беда не смогла бы уже причинить никому вреда. Другое дело — ракета с самоликвидатором да еще работающим движком. Тут уже ни направление рикошета, ни возможный разлет осколков предсказать было невозможно. Конечно, можно было бы «пустить вал страха» и, перепугав воспитательниц с детворой, обратить их в бегство, но это тоже не давало никаких гарантий, — палец сидящего в машине стрелка уже утапливал спусковом курок. Все это промелькнуло в голове Вадима в доли секунды, и в эти же самые секунды он ударил в далекого стрелка огненным протубернцем, одновременно изогнул собственную мантию, гигантским зонтиком накрыв бурливый детский поток. Более ничего он предпринять не успел. От прикосновения силового протубернца мозг человека даже не вскипает, а взрывается, однако и мертвец еще может совершать какое-то время непредсказуемые действия. Тот же обезглавленный петух способен трижды околесовать двор, забрызгивая все кровью, выпотрошенные акулы пожирают собственные внутренности, а умирающие кричат, уже не слыша собственных воплей. Палец стрелка все-таки сделал свое дело, и отечественного производства базука выплюнула в направлении телефонной будки огненную струю. В ту же секунду чуть правее рокочуще взыграл в руках напарника потертого вида «Калашников».
Оставшейся защиты хватило лишь на то, чтобы смягчить удар автоматных пуль и безжалостным рывком выдернуть тело из крохотной будки. От снаряда же, ударившего в стену в каком-то полуметре от него, Дымов укрыться не успел. Точно кулак великана боднул его в бок, разрывая мышцы и ломая ребра. Он не потерял сознание, это было лишнем. Оно лишь выскользнуло вон из тела, в силовом коконе воспарило над улицей, продолжая контролировать ситуацию. Собственно, для него это было единственно возможным вариантом. Шок, погружающий в беспамятство большинство обычных людей, был для него сейчас непозволительной роскошью. Лишенный большей части своих способностей, он мог лишь следить за корчами собственного изувеченного тела и по мере сил держать экран над перепуганной детворой. По счастью, у воспитательниц хватило присутствия духа, и, растопырив руки, они, словно курицы-наседки, метались среди своих питомцев, уводя их подальше от места взрыва. Кто-то из детей громко плакал, однако и дисциплинки страх им безусловно добавил. Глупых вопросов не задавали, — семенили маленькими ножками и поспешали что было сил. Только когда они удалились на безопасное расстояние, Вадим свернул мантию, окутал собственный полутруп незримым пухом. Жизнь еще теплилась в этом теле, однако без силового поля и без концентраторов, он был бы обречен на самую скорую смерть. Но умирать Дымов не собирался, а потому немедленно приступил к самолечению. Не слишком помешали ему и примчавшиеся к месту событий милицейские машины. Трупы бандитов выуживать из иномарок не стали. Видимо, поняли, что поздно и бессмысленно, а вот его собственную покалеченную оболочку наскоро запечатлели на видеопленку и довольно шустро загрузили в карету «Скорой помощи». Сюда же влез один из автоматчиков в камуфляже. Занятый собственным телом, Вадим все же расслышал бормотание сидящих в фургоне. — Как думаешь, док, довезем? — Сомневаюсь, — врач как раз шарил по скользкой от крови руке Дымова, выискивая вену. — Сам видишь, половина внутренностей наружу выглядывает. Сердце, мозг еще живы, но по сути это уже труп. — Вот, падлы! Узнать бы за что его. — А если, это террористы? — Возможно, что и так. |
