Шон почувствовал, как его колотит от бессильной ярости при виде подобного безумия, и в то же время ему было грустно и до смерти тошно при виде этой ужасной трагедии.

«Если уж мне суждено умереть, — подумал он, — то лучше сделать это сейчас, пока еще не уничтожено то, что я так люблю: земля, животные, люди».

Держа руку на плече Клодии и чувствуя за спиной маленькую черную девочку, он обернулся, чтобы взглянуть назад — туда, откуда они пришли. И в этот самый момент из леса выскочил Матату.

В его движениях чувствовалась отчаянная поспешность, а в сморщенном лице можно было прочитать страх смерти.

— Они совсем близко, мой бвана. Их ведут два следопыта. Я видел, как они работают, нам их с хвоста не сбросить. Очень хорошие следопыты.

— Сколько с ними солдат?

Усилием воли Шон отбросил мрачные мысли.

— Их так же много, как травы в долине Серенгети, — ответил Матату. — Они бегут, как свора диких охотничьих собак. Это решительные и отчаянные парни. Даже мы втроем долго против них не выстоим.

Шон собрался и огляделся. Вырубка, на которой они стояли, была естественной площадкой для убийства, лишенной всякого укрытия, за исключением пней по колено высотой. Эта открытая полоса тянулась примерно на двести метров, до того места, где начинали рубить ветки и сучки и скидывать их в кучи, которые теперь образовали естественные баррикады.

— Мы расположимся вон там, — быстро решил Шон и сделал знак Альфонсо двигаться вперед. Они бегом, все вместе, с женщинами в середине, пересекли открытую полосу. Мириам тянула за руку младшего брата. Альфонсо заботливо бежал рядом. Крупный шанган был тяжело нагружен рацией, боеприпасами и прочим снаряжением, которое они добыли в засаде на Сави, и тем не менее, когда Микки уставал, он нес его на руках, только изредка и ненадолго ставя его на ноги. Три шангана, мужчина, женщина и мальчик очень быстро образовали внутри отряда свою собственную общину, держась вместе благодаря племенным законам и естественной привязанности. Шон знал, что он может положиться на Альфонсо и тот позаботится о своих собратьях, поэтому мог сосредоточиться на собственных подопечных — Клодии, Матату, а теперь еще и этой маленькой девочке.

Альфонсо не нуждался ни в каких приказах. Как и Шон, он обладал настоящим солдатским глазом в отношении местности и бежал прямо к большой куче обрубленных веток, образовавших настоящий редут, из-за которого можно было вести прицельный огонь по открытому пространству.

Они быстро там обосновались, перетащили еще несколько больших ветвей, чтобы укрепить позицию, выложили свое оружие и запасные обоймы, делая все, что было в их силах, чтобы сдержать первый натиск противника.

Клодия и Мириам отвели детей несколько дальше — туда, где яма в земле и три огромных пня образовали своего рода укрытие. Закончив приготовления к бою, Шон быстро подбежал к ним и присел на корточки рядом с Клодией.

— Как только начнется перестрелка, я хочу, чтобы ты взяла Мириам и детей и бежала дальше, — сказал он ей. — Идите строго на юг.

Он замолчал, заметив, что она отрицательно качает головой, крепко стиснув зубы.

— Я уже достаточно набегалась, — сказала она. — Я остаюсь с тобой. — Она положила на его руку свою. — И не надо спорить. Это бесполезная трата времени.

— Клодия!

— Пожалуйста, не надо! — настаивала она.