Только в последний день перед отъездом месье де Буффон дал Томасу разрешение на поездку. С тех пор он проживал дни как в бреду, и рисовал как одержимый. У него было достаточно бумаги для рисунков, Жанна подарила ему для поездки не только новый этюдник с красным переплётом, но также полную упаковку тонких листов.

Пока он только писал портреты охотников и собак, которые только изредка пробегали рядом с каретами, так как они должны были беречься для предстоящей охоты. Томас делал наброски круглых выдолбленных из камня придорожных крестов и старых мужчин, которые хлебали своё пиво в трактирах из причудливых кружек в форме свиных голов. Ночью юноша лежал, бодрствуя от страха, что может проснуться из прекрасных сновидений, и впервые в своей жизни идти собственной дорогой.

— Если вы и без того страдаете бессонницей, нарисуйте любимых собак короля, — высказал своё мнение месье Антуан. — Это может быть вам только полезным.

Этого нельзя было говорить Томасу дважды. Он расположился теперь вместе с проводниками собак при конюшнях. Псы были на вес золота, пять лучших животных из королевской своры охотничьих собак, пять догов и сильная сука борзая. Томас удивлялся тому, что молодой проводник собак Лестанс говорил с ними как с людьми.

— Ты должен также разбудить в собаках дружбу, — объяснял Лестанс. — Собака, которая повинуется тебе только из страха, никогда не броситься за тебя в драку, когда речь идёт о жизни и смерти. Тут животные не такие как люди, — потом он снова склонился над лапой борзой, которую только что рассматривал. — Ты видел уже такие длинные когти, Томас? Это всегда так, когда собаки слишком долго берегутся. Пришло время, когда у моей красавицы получится здесь что-то сделать, прежде чем она снова отточит свои тигриные когти.

***

В июне они достигли города Clermont-Ferrand (прим. пер.: Клермон-Ферран) у границы Овернье, и Томас понял, почему люди в трактирах называли его только «чёрный город». Дома торговцев и чиновников были построены из андезида (прим. пер.: вулканическая порода), камня лавы, такого же чёрного цвета, как уголь. Вместе со светлой штукатуркой между камнями они напоминали Томасу вид разрисованного в крапинку меха гиены и жирафа. Крики ласточек звучали через круто поднимающиеся вверх улицы, и над крышами можно было увидеть вдали Puy-de-Dôme, заросший лесом купол вулкана, который возвышался далеко вверх в небосвод (прим. пер.:Пюи-де-Дом, гора, молодой потухший вулкан в составе Шен-де-Пюи Центрального массива, представляет собой лавовый купол).

На площади в центре города возвышался уже наполовину завершённый кафедральный собор Notre-Dame-de-l’Assomption (прим. пер.: кафедральный собор Успения Богоматери). Сказочные существа, похожие на собак, крылатые гаргульи (прим. пер.: в готической архитектуре: каменный или металлический выпуск водосточного жёлоба, чаще всего скульптурно оформленный в виде гротескного персонажа) глазели с франтанов вниз, на верующих. И колонна из звериных морд также украшала фонтан перед церковью.

— Ну, вам больше не хватает симпатяг в трактире как сюжетов для картины? — крикнул ему месье Антуан, проходя мимо. — Оставьте свои карандаши и бумагу на потом, я нуждаюсь в ваших услугах на службе.

Перед такими же чёрными стенами церкви редкие отблески свечей выглядели одинокими как умирающие души. Монахи сидели перед фигурой Марии, погружённые в глубокую молитву. Томас был поражён, когда увидел, что Мадонна была раскрашена в чёрный цвет. В строгой симметричной позе она держала на своих коленях такого же темнокожего младенца Христа.