Поэтому оформление выдачи Михая затянулось, и ему пришлось находиться в этой тюрьме уже шестой месяц. Строго говоря, это было здание бывшего КГБ, построенное в начале восьмидесятых. Это было одно из самых красивых и монументальных строений города, сооруженных за последние полвека. Конечно, если не считать различных дворцов и административных зданий, воздвигнутых для партийных чиновников. Партия была выше КГБ, и наследники Дзержинского это хорошо понимали. Казалось, столь монументальному зданию, сооружаемому на долгие годы, со своей автономной тюрьмой, столовой, всеми необходимыми службами суждена долгая жизнь. Но грянула перестройка. Из символа несокрушимости режима оно превратилось в символ позора и разочарования. В него все-таки переселилась местная служба безопасности, но подобающего лоска и величия в здании уже не было. Оно стало просто административным зданием службы безопасности. Но зато остались кадры. Проверенные люди, которые всегда были при деле. При всех режимах и при всех властях. Там, наверху, меняли первых секретарей, свергали президентов, убирали премьер-министров. А здесь был свой, четко отлаженный и хорошо функционирующий механизм тюремного порядка. Надзиратели знали, кому и сколько. Заключенные тоже неплохо знали – кому и сколько. Все были довольны, и жизнь внизу, в тюремном изоляторе, протекала спокойнее, чем жизнь наверху. Даже проверки, которые случались примерно раз в год с приходом каждого нового начальника службы безопасности, не очень беспокоили старых надзирателей и служащих тюрьмы.

В камере рядом с Михаем сидели бывший замминистра МВД, попавшийся на крупной взятке, и крупный промышленник, поддержавший своими деньгами не ту партию. Вместе с Михаем они составляли довольно сплоченную компанию, и московскому авторитету не приходилось жаловаться на плохое питание или невнимание надзирателей. Питание осужденным привозили только из дому, а сигареты и шоколад у них никогда не переводились. Михай с удовольствием пользовался дарами сокамерников.

Изготовив по известной ему технологии из рубашки неплохие карты, Михай научил играть своих соседей по камере во все игры, принятые в тюрьмах и зонах бывшего СССР. И соответственно выигрывал у них крупные суммы денег, которые, в свою очередь, приносили для заключенных сами надзиратели, оставляя себе проценты за услуги. Все было четко расписано, и за полученные деньги можно было купить все что угодно. При желании можно было заказать в камеру и женщину. Правда, за отдельную и очень большую плату. Нужно было сказать дежурному офицеру, что пришедшая на свидание с заключенным – сестра или жена несчастного узника, жаждущая увидеть близкого человека. Дежурный офицер, конечно тоже получавший соответствующую плату, закрывал глаза на ежемесячно меняющихся «жен» или «сестер». Сидеть в общем было весело.

И вот в один прекрасный момент в комнате для свиданий появился капитан ФСБ Александр Зимин. С этим опером Михай был знаком уже давно, но тот как будто приглядывался к Михаю. На самом деле Михай узнал, что Зимин долго изучал его дело:

– А ты хочешь сидеть и ждать здесь сто лет? – спросил во время второй встречи офицер.

Михай насторожился. Кажется, они начали интересную тему.

– Сто лет все равно не будет, – уверенно сказал Михай. – У вас на меня ничего нет. Поэтому и тянете.

– Есть возможность быстро выбраться отсюда, – предложил Зимин.

– И как?

– Очень просто. Помочь нам. Бугрова Петра Андреевича знаете?

– Кого-кого? – переспросил Михай, но понял, о ком идет речь.

– Бугрова.

– Знаю, конечно.

– Нам известно, что вы пересекались с ним. А нам нужна ваша помощь, чтобы вывести его на чистую воду.

– С какой стати, я буду вам помогать? Я с мусорами никогда не якшался!

– А мы не мусора, – твердо ответил Зимин.