Он зашел в кирпичную нишу на станции и посмотрел на себя в окно. Обгоревший и дырявый спортивный костюм, вымазанное сажей лицо дали бы фору любому бомжу или погорельцу, снующему в поисках пропитания по вагонам и клянчащим денег у пассажиров. В этом таилась большая опасность. Но, с другой стороны, электричка, на которую хотел сесть Филатов, была в этой ситуации самым безопасным транспортом.

Поезд из Москвы, которого он так ждал, был самым ранним. Филатов помнил, что сегодня суббота и для первой волны дачников и рыболовов он был не так приметен. Это его успокаивало.

Ожидая поезда, он размышлял, что соваться в столицу не стоит. Он решил добраться до загородной дачи Светлова. Там он сможет отлежаться и зализать раны. Юра был уверен, что братки его похоронили. Ведь из того пекла мог выбраться только везунчик. И Филатов был таким.

Но он знал, что поезд обязательно придет и, обходя холм, в двух километрах от станции начнет торможение. И только тогда он сумеет наконец на время успокоиться и отдохнуть. Наконец умыться, выспаться, лечь спать. Даже если предположить, что подкупленные Бугром менты будут искать его тело в выгоревшем доме и не найдут, на это уйдет день или два. А это время дает возможность для маневра. Вот только если бы под ударом был он один. Его беспокоила судьба Артюшина, которого братки могли устранить в любой момент.

Через день-два его будут искать везде – в Москве и во всей области, вычисляя, куда он мог сбежать. Впрочем, дача Светлова становилась в таком случае небезопасным местом.

Садясь в поезд, Филатов вспоминал происшедшее. Он решил спрятаться от любопытного глаза в середине вагона у окна и, нагнувшись, притвориться спящим. Пока народу было немного, но через две-три станции он наполнится живым гулом людей, которые создадут подобие муравейника и тем самым спасут Филатова от излишнего внимания.

Он окончательно понял, что охоту за документами ведут настоящие профессионалы. Но когда и где его вычислили? У Светлова? Этот вариант нельзя было сбрасывать со счетов. Однако у редактора «Московского полдня» он был всего один раз. Значит, этот вариант менее вероятен. Но несомненно, что прорабатывающие его связи братки следили за его приятелем-журналистом. «Связи, связи», – бормотал Филатов, отгоняя сон, и его мозг отказывался подчиняться его воле, придумывая всевозможные препятствия и тупиковые варианты.

Второй вариант, которому Юра отдал предпочтение в качестве версии о той ниточке, за которую братки могли зацепиться и выйти на него, – СИЗО. Там он по-настоящему засветился. Оставлял свои паспортные данные, был на виду. Его могли спокойно зафиксировать на камеру. Хотя в зале свиданий он не заметил подобных устройств. Этой версии Филатов отдавал предпочтение еще и потому, что она объясняла избиение в СИЗО Артюшина.

Впрочем, в голове у Юры вырисовывался и еще один вариант – Трубников. «Сам покойный милиционер вряд ли сливал информацию браткам, а вот его невольные действия, телефонные разговоры, обмолвки могли привлечь бандитов. Кроме того, он был в машине у милицейского офицера, в присутствии его подчиненных – отнюдь не желательных свидетелях, когда ты в бегах», – пришел к выводу Филатов.

Он вспомнил, что физиономии капитанов ему сразу не понравились. Они напряженно пытались услышать их разговор, хотя и делали вид, что им не до этого.

Впрочем, после этих размышлений Филатов понял, что версий таких может быть и еще больше. Но сейчас надо было решить, как в этой сложной шахматной партии заставить врага играть под свою дудку. Пока Бугров опережал его на несколько шагов.

Не исключено, что прямая связь с Олимпийским комитетом Бугрову невыгодна и уголовное дело в отношении Артюшина и его избиение ему только на руку.

И хотя Филатов не понимал всей этой казуистики и не сумел выяснить, зачем Бугрову понадобились эти кровавые жертвы, все прошедшие события давали богатую пищу для размышлений.