Наконец толпа обожателей раздвинулась, пропуская виконта Саутертона, - точно так же, вероятно, расступились перед Моисеем воды морские.

Виконт вежливо поклонился мисс Парр, и актриса с улыбкой ответила на его приветствие. «Но интересно, сколько же ей лет на самом деле?» - размышлял Саут. Было очевидно, что на сцене она играла женщину гораздо старше своих лет - во всяком случае, актриса моложе. Теперь же, сидя на стуле, она принялась снимать толстые слои грима и пудры, необходимые для того, чтобы придать сходство с персонажем из другой эпохи, и Саут понял, что не ошибся: актриса действительно казалась намного моложе, чем в те мгновения, когда играла роль на сцене. Виконт внимательно разглядывал сидевшую перед ним девушку. У нее были чудесные темно-карие глаза, причем такие огромные, что казались почти нереальными.

Внезапно на глаза эти словно опустились ставни - ресницы, - вероятно, девушка наконец-то заметила, что за ней наблюдают, и, судя по всему, ей это не понравилось. Саут был немного заинтригован; во всяком случае, он ожидал совсем другого - возможно, даже кокетства.

И тут в глубине комнаты возникла какая-то возня - это костюмерша, миссис Гаррети, начала выталкивать из гримерной всех прочих поклонников своей подопечной; причем эта пожилая особа действовала столь энергично и решительно - очевидно, сказались годы практики, - что никому не удавалось перед ней устоять: несколько минут спустя даже самые упорные из поклонников вынуждены были капитулировать.

– Вон отсюда! - крикнула костюмерша вдогонку молодым людям. - Мисс Парр, конечно, необыкновенная красавица, это верно, но она не может любезничать здесь с вами всю ночь. Убирайтесь! Вон отсюда!

Но как ни странно, на Саута, сидевшего на стуле, пожилая костюмерша почти не обращала внимания. Воспользовавшись столь неожиданной привилегией, он поднялся и, отвесив изящный поклон, проговорил:

– Виконт Саутертон к вашим услугам, мисс Парр.

– Виконт?… - переспросила она в замешательстве.

– Да, совершенно верно. И ваш покорный слуга, мисс Парр.

«У нее действительно замечательные глаза, - подумал Саут. - Эти глаза - словно черные зеркала, отражают даже то, чего не существует…»

Она снова улыбнулась.

– Ах, виконт, значит, это вы тот крикун, который чуть не сорвал мое выступление?

– Неужели вы меня все-таки узнали?

– Не узнала бы, милорд. Возможно, не узнала бы. Но вас выдал голос. Он у вас весьма примечательный.

– Неужели? - Он изобразил изумление.

– Во всяком случае, именно так его воспринимают мои уши, милорд.

Саут внимательно посмотрел на ее ушки - крохотные, изящные и розовые. Причем с каждой мочки свисала серьга со стразами, прекрасно имитирующими бриллианты. Когда она качнула головой, камни засверкали.

Виконт с улыбкой заметил:

– Ваши ушки поистине чудо.

По- прежнему улыбаясь, она сняла серьги и зажала их в кулаке.

– Мне кажется, в них все дело, милорд. Они помогают мне улавливать звуки. Не странно ли?

Виконт молча пожал плечами, и Индия вновь заговорила:

– Если вам больше нечего мне сказать, милорд…

– О, есть объяснение моего прихода. Только умоляю вас, не смотрите туда. За моей спиной, в коридоре, трое моих развеселых друзей… Вы, конечно же, слышите их смех? Так вот, не смотрите на них. - Саут понизил голос. - Полагаю, что они едва ли достойны вашего внимания.

Девушка невольно нахмурилась.

– Но ведь они действительно ваши друзья, милорд. По чему же вы в таком случае отзываетесь о них подобным…

– Притворитесь, что я не на шутку оскорбил вас, - перебил Саут. - И влепите мне пощечину. Давайте же! Смелее! Я заслуживаю наказания и думаю, что оплеуха, нанесенная вашей ручкой, не будет слишком болезненной.