16 марта 1905 года, накануне казни, Джеймс был переведён в Рэдфорд и последние свои часы провёл в камере в здании местной полиции. Он получил от начальника полиции лист бумаги, конверт и письменные принадлежности и написал письмо, которое надлежало прочесть после казни. Письмо было помещено в конверт и передано священнику, находившемуся в обществе смертника. Пастырь заверил, что письмо будет прочтено после казни Джеймса и не ранее. Тем же вечером 16 марта Джеймс встретился со своими тремя друзьями, имел с ними довольно продолжительную беседу (около получаса), дальнейший вечер провёл в обществе священника.

В 21 час Линкусу подали последний ужин, к еде он не притронулся. Ночь он провёл, не сомкнув глаз, в непрекращавшейся беседе со священником. Тот впоследствии заявил, что Джеймс очень сокрушался из-за отказа Губернатора предать его земле рядом с супругой. На восходе Солнца в 07:30 17 марта 1905 г. Джеймс был выведен во двор здания управления полиции и взведён на эшафот, устроенный буквально в 5 метрах от дверей. Весь двор был заполнен горожанами, подавляющая часть которых хорошо его знала. Смертнику было разрешено произнести короткую речь и он этим правом воспользовался. Линкус в нескольких сбивчивых выражениях благословил собравшихся, трижды назвал самого себя «невиновным человеком» и призвал всех либо поверить ему, либо позабыть об этой истории. В завершении он заверил слушателей, что они всё узнают, когда попадут на небеса. Это был набор довольно традиционных для того времени штампов, которые в разных вариациях встречались в речах если не всех, то очень многих смертников. Дескать, парень я хороший, обвинён облыжно, вот вы умрёте и обо всём узнаете сами…

Речь Джеймса Линкуса продлилась не более полуминуты. Без долгих церемоний палач набросил капюшон, поверх него петлю и дёрнул рычаг западни. От момента появления приговоренного в дверях здания полиции до повешения прошло не более двух минут.

В 07:39 врач констатировал смерть Линкуса и палач перерезал верёвку, куски которой по укоренившейся в западной культуре традиции тут же стал продавать на сувениры.

Чуть позже в присутствии целой коллегии свидетелей, среди которых находились мэр города Рэдфорда, адвокаты, члены окружной администрации, работники прокуратуры и суда, был открыт конверт с предсмертным письмом казненного. Текст его оказался лаконичен: «Клянусь честью, я не убивал мою жену или ребёнка. Я заявляю это в страхе Божием. Мне ничего неизвестно о пожаре или о том, почему он возник. Дж. Линкус.» (Дословно на языке оригинала: «I honestly did not kill either my wife or child. I speak this in the fear of God. I know nothing of how the fire occurred or the cause of it. J. Linkous»)

Это, конечно же, очень странное утверждение, учитывая, что исходит оно от человека, присутствовавшего на пожаре от его начала до самого конца. Кто мог знать о пожаре больше него?

История случившегося в Рэдфорде в Рождественскую ночь на этом фактически заканчивается. Преступление считалось раскрытым, порок – наказанным, справедливость – торжествующей. Лишь в 21-м столетии случившееся в Рэдфорде некоторые исследователи криминальной истории Америки стали считать не обособленным преступлением, а одним из многих в цепи подобных, произошедших на территории США в первое десятилетие минувшего века.

Доводы сторонников этой гипотезы довольно зыбки и они сами это признают. В основном они группируются вокруг нескольких тезисов: а) близость места преступления к железной дороге (менее 200 м.