Спустившись во двор, я уселась на влажную после дождя лавку и принялась завязывать кеды. Вряд ли кто-то станет преследовать меня, ведь Лене так хотелось остаться с друзьями… Окна были по-прежнему распахнуты, и теперь сверху доносилась какая-то неизвестная мне шуточная песня. Я почему-то снова подумала о Васе. Куда она делась? До сих пор там или тоже ушла? Сейчас она казалась мне миражом, может, все это мне приснилось? Я огляделась — двор был неуютно пуст.

Дверь подъезда с силой распахнулась, и появился Леня. Он тут же нашел меня взглядом и нахмурился. Я демонстративно склонилась над кедами, колдуя над шнурками. От волнения пальцы меня не слушались. Краем глаза видела, что Леня не торопится выяснять со мной отношения. Вот он закурил, жадно затянулся… А затем нервно затушил сигарету и все-таки подошел ко мне.

— Прости, — коротко бросил он, присаживаясь рядом, — я не хотел.

Я ничего не ответила. В третий раз перевязала шнурок. Встречаться с Леней взглядом не хотелось. И прощать его — пока тоже. Словно из-за горького осадка запершило в горле, и я закашлялась.

— Маша? — негромко позвал меня Леня. Убрал упавшую прядь волос за ухо и внимательно осмотрел мой профиль, будто видел впервые. Я же продолжала нарочно избегать его взгляда.

Внезапно Леня протянул мне мизинец. Этот жест был детским и таким неожиданным, что я растерялась. Наконец посмотрела на Леню и все-таки слабо улыбнулась.

— Простишь меня? — спросил Леня все тем же тихим сдавленным голосом. — Простишь?

От его «простишь» я снова едва не заплакала. Уж слишком колючими были те воспоминания.

Леня, не дождавшись ответа, вдруг сполз на колени.

— Прости, прости, прости… — повторял он уже как заведенный.

Я сообразила, что Леня очень пьян, и почему-то страшно испугалась. В таком состоянии я видела его впервые. Схватила за рукава черной ветровки и потянула на себя.

— Леня, прекрати! Ты пьян. Встань, пожалуйста, мне неудобно!

— Ты не сказала, что простила меня.

— Скажу, скажу! Только поднимись, пожалуйста.

Кое-как у меня получилось затащить тяжелого Леню обратно на лавку. Теперь он сидел, словно погруженный в транс. Снова меня унесло от умиления до страшной раздражительности. С Леней меня жутко штормило. А так хотелось, чтобы все было уютно, тепло, просто… как это было, например, с Йованом.

— Не делай так больше, — сказала я. Заветное «прощаю» произнести так и не смогла. — Не хватай меня за руки и голос тоже не повышай никогда. Я этого не потерплю.

Леня быстро закивал.

— Конечно. Все что угодно…

— Мне угодно только это.

Мы снова замолчали. Сверху грянула песня «Наутилуса», из старенького: про пьяного врача, который сказал, «что тебя больше нет». Я снова вспомнила, что Вася назвала Леню сумасшедшим, и о тех слухах, которые ползли о Лене в поселке. Тогда я решилась.

— Одна девушка на вечеринке немного рассказала о тебе… — начала я.

Леня тут же поднял голову.

— Какая еще девушка?

— Неважно, — смутилась я. Разговор предстоял щепетильный, поэтому мне не хотелось, чтобы Леня меня все время перебивал.

— Она сказала, что у тебя есть справка из…

— Понятно! — перебил меня Леня.

— Так она у тебя есть? — поторопила я его с ответом.