— А поподробнее? — не отставала Лика.

Я понимала, что подруга спрашивает не из любопытства, а реально хочет мне помочь. И, возможно, именно Лика нашла бы выход из этой тупиковой ситуации, но почему-то мне тяжело рассказать ей о том, что именно меня беспокоит в Лене. Это помешательство на погибшей невесте, дача недалеко от кладбища, больница, странные стихи, его татуировка о безумии… Лика обязательно скажет, что с самого начала предупреждала меня. Хотя для нее и при первой встрече Леня был «просто хот».

Я страдала оттого, что ввязалась в эти странные отношения. То, что поначалу будоражило и вызывало во мне интерес, сейчас просто пугало. Вот тебе и «не такой, как все».

Слава богу, Лику отвлек один из организаторов, и необходимость в рассказе о подробностях наших с Леней отношений отпала.

Переделав все дела до открытия клуба, мы с Ликой вышли на набережную и спустились к Неве. Волны обдавали грязной пеной широкие каменные ступени. Над центром города повисла сиреневая туманная дымка.

Мы болтали о предстоящей вечеринке. Лика не могла дождаться начала посвящения. Ей не терпелось узнать, как все отнесутся к идее с люминесцентными красками, которые посетителям будут выдавать на входе. Я сказала, что не все будут рады испачкаться, но Лика назвала меня занудой. Она считала, что эта краска будет круто светиться в темноте и на себе можно будет нарисовать что угодно. А я уже представила, сколько придурков изобразят что-нибудь неприличное и как потом по Сети будут гулять фотки с этого посвящения. А если они еще и попадутся на глаза руководству универа…

Когда в зале грянули басы, на меня накатило волнение. До начала вечера мы с Ликой при помощи краски намалевали друг другу что-то вроде макияжа: подвели глаза, подчеркнули скулы… Славка был в своем репертуаре: нарисовал клоунский нос и щеки, как у матрешки. А потом, когда они с Ликой о чем-то спорили, мазнул ей нарочно пальцем над губой, из-за чего у Лики появились маленькие усики.

— Mein Führer! — захохотал Славка.

Лика носилась за Славой по еще полупустому танцполу. Краска так просто не оттиралась.

Когда в зале наконец погасили свет, мы поняли, как эффектно все смотрится. И по мере того как зал наполнялся студентами, происходящее все больше радовало Лику. Кислотно-оранжевые, салатовые, розовые, белые рисунки на лицах, улыбки, белки глаз светились в темноте. Появилось ощущение праздника и лета, будто за окном не было осенней хандры.

Играла хорошая музыка, и от бесконечных улыбок я почувствовала, как счастье гулко бьется под ребрами. Я редко где-то тусовалась, но сейчас хотелось только танцевать. Даже ненадолго забыла, для чего я сюда пришла. Только когда начались конкурсы для первокурсников, я вдруг поймала себя на мысли, что надеюсь увидеть на сцене Йована.

Но, конечно, он не принимал участия в подобных глупостях. Я огляделась. В толпе его найти было просто нереально. А если он и вовсе не пришел? Сидит дома, зубрит свой китайский или японский… Настроение заметно упало. Лика стояла рядом и хохотала над шутками ведущего. Ее даже больше не смущали нарисованные Славкой усики. Я любила Лику за ее непосредственность и отсутствие комплексов, легкую на подъем, веселую, готовую к любым экспериментам, и не только с внешностью. Я же чувствовала себя для всех обузой. Мама постоянно говорит, что у меня тяжелый характер и любить меня, в принципе, не за что, а если и найдется такой человек, то его можно считать психом. Так, в принципе, и произошло: я встречаюсь с Леней, у которого, как оказалось, даже справка есть.