Первый раз подкараулил у дома. Мы как раз выходили с мамой из подъезда, потому что нам нужно было в одну сторону. Леня сидел на скамейке, подняв воротник плаща, и курил. Мама его, конечно, узнала. Тут же приосанилась и защебетала:

— Ленечка, здравствуй! Как твои дела? Как книга? Давно не был у нас. Почему не заходишь?

Но на сей раз Леня не флиртовал с моей мамой, чем, конечно, сбил с нее спесь. Он ей даже не ответил, будто она — пустое место. Не сводя с меня потухшего взгляда, хрипло спросил:

— Маша, поговорим?

— Ну что ж, вижу, вам нужно посекретничать, — чересчур жизнерадостным голосом проговорила мама. Она не привыкла, что ее могут не замечать. — Марусь, я тогда пойду?

Я тоже ей не ответила, и мама с гордо поднятой головой пошла прочь со двора. Стук ее шпилек еще некоторое время доносился до нас с Леней.

— О чем ты хотел поговорить? — первой спросила я, хотя прекрасно понимала, на какую тему предполагается беседа. Мы сели на скамейку, и я уставилась на асфальт, устланный кленовыми желтыми листьями.

— Маша, ты избегаешь меня?

— Бинго! — горько усмехнулась я.

— Но почему? — искренне воскликнул Леня. Он не понимал, по какой причине мы не вместе. — Все было так хорошо.

— Леня, ты правда не понимаешь? Твоя одержимость Ольгой ненормальна. Я не та девушка, в которую ты уже однажды влюбился. Я тебе неинтересна. Мне не хочется быть живой голограммой Ольги.

О том, что я знаю о Ленином вранье, говорить не стала. Боялась, что он может в любую минуту взорваться и повести себя непредсказуемо.

— Я знаю, что ты ходила к моей сестре, — сказал Леня, не глядя мне в глаза. Он топтал каблуком ботинка мокрые листья.

— Знаешь? — искренне удивилась я. — Думала, вы совсем не общаетесь.

— Она наверняка наплела тебе про меня всякую ерунду.

Я горько усмехнулась. Ни разу не усомнилась, что все сказанное Натальей — правда.

— Я знаю, что Ольга жива, — все-таки сказала я. — Это выше моего понимания. И после такой правды я точно не хочу продолжать наши отношения. Выдумать такую чудовищную ложь…

— Ты просто не знаешь Ольгу! — нервно произнес Леня. — Она и есть настоящее чудовище, поэтому и заслуживает такую «смерть».

— Леня, что ты несешь? — ужаснулась я.

— Так и есть! Она мне изменяла и насмехалась над моими чувствами.

Я уже не верила ни единому его слову, помня о том, что рассказывала его сестра: Леня любит фантазировать и представлять все так, чтобы его жалели.

— Я так и знал, что Наташка наврет тебе, — проговорил Леня, схватившись за голову. — Вот зачем ты к ней поперлась?

— Тебе не кажется, что все хотят тебя оклеветать? — усмехнулась я. — Сначала Вася, потом сестра.

— Ту ущербную тем более не вспоминай. А сестра меня с детства ненавидит. Она даже как-то пыталась меня утопить в ванной!

Я больше не могла это терпеть.

— Боже, Леня! Ты слышишь себя? Я знаю одно: тебе нужна помощь.

— Мне нужна ты, — убежденно проговорил Леня, хватая меня за руки.