|
Вначале, когда его глаза уставали от чтения и грозили вылезти из орбит, юноша пытался рисовать. Но вскоре ему пришлось убедиться, что его дарования в этой области несколько отстают от таланта Микеланджело. Чуть больше времени ушло на сочинение непристойных лимериков о педантичных мерсейцах и старших офицерах с Ирумкло. Некоторые из них, по мнению самого автора, обещали стать межпланетной классикой, если только у него появится возможность выпустить их в свет. Юноша скромно решил, что теперь он непременно обязан выжить… Вдобавок неунывающий пилот изобрел новые, усложненные виды пасьянсов, после чего стал придумывать, каким образом в них можно сплутовать.
Главное преимущество вынужденного одиночества состояло в том, что у Флэндри появилось время поразмыслить о планах действий. Он выдумывал всевозможные случайности и совпадения и комбинировал их совершенно невероятным образом. В конце концов Доминик понял, что нельзя позволять своему воображению выйти из‑под контроля, иначе можно потерять гибкость ума. – Размышления увеличили мои надежды, – сказал терранин Ринну. – У нас тоже есть надежда? – спросил вождь. Он изучающе взглянул на человека. – Пришелец, у нас есть только твое слово. Почему мы должны верить, что ты пришел с добрыми намерениями? – Мое существование служит доказательством тому, что мерсейцы рассказали вам далеко не все. Они ведь никогда не говорили, что на свете есть расы, которые не дружат с ними. – Нет, не говорили. Когда Идвир и его мужчины сказали, что мир ходит вокруг солнца, а звезды – такие же солнца, вокруг которых ходят другие миры… Потребовались годы, чтобы это понять. Я спросил однажды, живут ли в тех мирах народы, непохожие на мерсейцев. Идвир ответил, что они дружат со многими из них. Больше он ничего не объяснил. – Теперь ты схватил? (Флэндри научился вставлять в эрио идиомы руадратов. Человек или мерсеец выразились бы иначе: «Теперь ты понимаешь?») – С‑с‑с… Они принесли дары и обращались с нами справедливо. «А почему бы и нет? – мысленно усмехнулся терранин. – Ученым невыгодно ссориться с объектами, своего наблюдения, военные туземцами не интересуются. Причины, по которым мерсейцы не желают быть откровенными в вопросах межзвездной политики, вполне очевидны. Во‑первых, радикально новая информация усваивается медленно. Слишком большой наплыв неизвестных фактов может только запутать картину. Этот довод мой мудрый приятель легко бы понял. Во‑вторых, излишнее знание подрывает религию и все, что с ней связано, а это ведет к разрушению культуры, которую команда Идвира собирается исследовать. В действительности, дружище Ринн, мерсейцы любят твой народ и даже восхищаются им. Вы гораздо больше, чем домраты, напоминаете их или нас в пору зарождения цивилизации. Но необходимо сделать так, чтобы ты перестал им верить». – У их народа, так же как и у моего, есть обычай держать домашних животных поблизости от своих жилищ, – сказал Доминик. – С ними хорошо обращаются, дают им много пищи… а затем забивают… Ринн выгнул спину. Мохнатый хвост вытянулся в струну. Туземец оскалил зубы и схватился за нож. Он шел вместе с Флэндри впереди своего племени, которое состояло главным образом из детей, стариков и женщин. Охотники небольшими группами рассыпались по округе в поисках дичи. Некоторые не видели свои семьи по многу дней. Когда Ринн остановился, не в силах сдержать ярость, идущие следом гладкие красно‑коричневые тела беспокойно затоптались на месте. Вожаку явственно давали понять, что ему не следовало задерживать племя. Он неловко помахал рукой, словно загребал на себя воздух, и снова двинулся в путь. Флэндри, который приспособил для своих ног пару мерсейских снегоступов, легко успевал за туземцами. |
